Вот так запросто. Гэри Шмидт

возьмет Алетея, а чемодан – Бетти. Все доставить в Нетли двести четыре, в комнату мисс Ковальски.

      Мирил смотрела вслед девочкам, которые уносили ее вещи.

      – Мы так рады, что вы будете у нас учиться, – сказала миссис Келлог.

      – Спасибо, – ответила Мирил. Но ей не верилось, что миссис Келлог и вправду рада: казалось, та читает свои реплики по бумажке.

      – Мы надеемся, что в нашей школе вы будете очень счастливы, – продолжала миссис Келлог.

      В это Мирил тоже не верилось.

      Был бы тут Холлинг, Мирил обернулась бы к нему и сказала: «Понимаешь, о чем я?» – а Холлинг заговорил бы механическим голосом, точно робот: «Мы так рады, что вы будете у нас учиться, Мирил Ли Ковальски. Надеемся, в нашей школе вы будете очень счастливы, Мирил Ли Ковальски. Все девочки в спальном корпусе имени Маргарет Нетли с нетерпением ждут знакомства с вами, Мирил Ли Ковальски, Ковальски, Ковальски».

      И тут миссис Келлог пожала руку Мирил со словами:

      – Все девочки в спальном корпусе имени Маргарет Нетли с нетерпением ждут знакомства с вами, Мирил Ли.

      Серьезно, слово в слово.

      Услышав это, Холлинг повалился бы от смеха на траву.

      – Пожалуй, нам пора, – сказал папа.

      У Мирил перехватило дыхание, словно ее ударили в живот. Может, это миссис Келлог ее ударила?

      Мама обняла ее, а папа поцеловал в макушку, и до Мирил вдруг дошло, что все это происходит наяву. Через минуту они бросят ее в школе-пансионе Святой Елены и уедут, а Холлинга с ней больше нет, и она останется одна, одна-одинешенька.

      Мгла.

      И эхо воет в пустоте, где когда-то было сердце.

      Она пошла за родителями, встала рядом с машиной. Под дождем. Без зонтика.

      Родители сели в машину. Захлопнули дверцы.

      Мама опустила стекло.

      – Мама, – сказала Мирил.

      – Все будет хорошо, – ответила мама.

      – Вы меня здесь не бросите.

      – Мирил, это твой шанс начать с чистого листа. Все будет хорошо.

      – Неправда. – Мирил подергала ручку задней дверцы. Не поддается.

      – Мирил, ты привыкнешь, уже завтра или послезавтра. Поверь моему слову. Обещаю.

      Дождь хлещет все сильнее. Мирил утирает глаза.

      Она смотрела поверх машины на деревянные здания кампуса. И на белую церковь – под дождем скорее серую, чем белую. Смотрела на ступеньки, ведущие в спальный корпус имени Маргарет Нетли: миссис Келлог на своем наблюдательном пункте под козырьком дожидается Мирил – но демонстративно заводит карманные часы, висящие у нее на шее на черном плетеном шнурке. Мирил смотрела на девочек в зеленой с золотом форме: одни входят в корпус имени Маргарет Нетли, другие выходят, и все – стайками, укрываясь зонтиками, лучезарно улыбаясь, как будто с первого класса порхают по этой школе одними и теми же стайками, под одними и теми же зонтиками, все вместе. И улыбаются подругам, которых знают всю жизнь.

      Улыбаются друзьям, которых знают всю жизнь.

      Две девочки в черных платьях с белыми фартуками вернулись