Вот так запросто. Гэри Шмидт

Кобба; грядки с кустовой фасолью были довольно ровные, подпорки для лимской фасоли – прочные, и местные говорили, что из парнишки выйдет толковый огородник, надо только опыта набраться.

      Возможно, так все продолжалось бы еще очень долго, но однажды весной, под вечер, когда оранжевое солнце сползало к горизонту и сосны отбрасывали длинные тени, миссис Нора Макнокатер спустилась с крутого каменистого холма, где стоял ее дом, на берег, выбрала достаточно широкий (фигура у нее была массивная) валун, уселась. Заметила, что по невысоким волнам – как раз начинался отлив – скачет плоский камешек. Обернулась. Увидела, как Мэтт Коффин, голый до пояса, откинул со лба волосы, отвел назад руку, чтобы бросить еще один… Но, заметив миссис Макнокатер, застыл на месте.

      – Пять блинчиков, – сказала она. – Похвально.

      Мэтт Коффин схватился за футболку, заткнутую за ремень, отвернулся к соснам.

      – Это лучшее, на что ты способен? – спросила миссис Макнокатер.

      Он обернулся к ней, торопливо одеваясь.

      – Всего пять?

      – Семнадцать.

      Миссис Макнокатер огляделась по сторонам, встала, обошла валун, нагнулась за подходящим камешком. Дородная, величественная, скорее поплыла, чем зашагала к воде, а Мэтт Коффин попятился, но все же не отвел взгляда.

      Миссис Макнокатер размахнулась, запустила камешек.

      Обернулась к Мэтту Коффину:

      – Восемь.

      – Семь, – поправил он.

      – Ты обсчитался.

      – Тот раз, когда камень тонет, не считается.

      – Не самая милосердная арифметика, – отметила миссис Макнокатер.

      Мэтт Коффин спустился к воде, подошел поближе, нагнулся, взял пару камешков. Один оставил себе, другой отдал миссис Макнокатер. В тот вечер до самой темноты, пока еще худо-бедно удавалось подсчитывать отскоки, они играли в блинчики и смотрели, как камни прыгают по волнам отлива к темно-рыжей полосе, которая становится все уже.

      На следующий вечер, на закате, миссис Макнокатер пришла снова.

      И Мэтт Коффин – тоже.

      Объявил:

      – Одиннадцать.

      – А как же правило, что тот раз, когда камешек тонет, не считается?

      – Я его не посчитал.

      – Нет, посчитал – совершенно точно. – И миссис Макнокатер бросила свой камешек.

      – Один, – сказал Мэтт Коффин, – вместе с тем разом, когда камень тонет. Ну как, теперь арифметика милосердная?

      – Ты любишь тушеные сосиски с фасолью? – спросила миссис Макнокатер.

      Он посмотрел на нее. В сумерках ей не удалось понять, о чем он сейчас думает, хотя обычно она читала по глазам, как по книгам.

      – Когда как.

      – Разогреть – минутное дело.

      Мэтт Коффин запустил последний камешек.

      – Три, – подытожила миссис Макнокатер.

      – Ну ладно, – согласился он.

      Допустим, дело все же не минутное: разогреть сосиски с фасолью, и разложить на тарелке хлеб с изюмом, и посыпать яблочный соус корицей, и подать на стол соленые огурцы в укропном