Семь жизней одного меня. Геннадий Вениаминович Кумохин

произошло событие, которое, несмотря на его кажущуюся незначительность, стало одним из определяющих в моей бедной юности.

      Отец купил лодку. Это была крепкая двухвесельная плоскодонка, такая тяжелая, что и два взрослых человека не смогли бы ее поднять.

      О покупке мотора не могло быть и речи. Да я нисколько не хотел этого.

      Я не мог дождаться того момента, когда сойдет, наконец, лед, и ее можно будет спустить на воду.

      Несколько раз мы, еще по холодной воде, отправлялись на лодке вдвоем, а потом отец, убедившись, что я вполне освоился, разрешил мне выходить в плавание одному.

      С той поры я перестал жаловаться в своих доморощенных стихах на свое одиночество.

      Эта лодка и река стали моим вторым домом.

      С ранней весны до глубокой осени пассажиры пароходов и хозяева моторных лодок, проносящихся мимо со скоростью ветра, могли видеть на реке странного паренька, терпеливо загребающего веслами на могучей реке.

      Скоро на протяжении добрых двух десятков километров от ГЭС не было такого места, где бы ни побывала моя плоскодонка и ее любознательный хозяин.

      Однажды, в самом конце мая, когда учебный год уже закончился, а экзамены еще не начались, я отправился на реку.

      Это было одно из первых моих самостоятельных путешествий на лодке. И я старательно его продумал, чтобы не совершить ошибок. Мне предстояло выйти из удобной гавани, в которой находилась лодочная станция, проплыть немного по довольно узкому каналу, соединяющему Днепр со шлюзом, вытащить лодку на берег и пешком перебраться через узкую песчаную косу к основному руслу реки.

      Купальный сезон еще не начался, к тому же был будний день, поэтому оба берега канала были безлюдны. Я уже знал, что уровень воды в проливе довольно сильно повышается, когда спускают камеру шлюза. Поэтому мне нужно было закрепить лодку на берегу именно в это время, чтобы потом ее не унесло поднявшейся водой.

      Так я и сделал. Убедившись, что вода поднялась до самой высокой отметки, я еще некоторое время вытаскивал корпус лодки, а затем старательно обвязал длинной носовой цепью, оказавшийся поблизости ивовый кустик.

      Потом я захватил с собой весла и спиннинг и перебрался через косу. Она была узкой, всего каких-то метров пятьдесят, но довольно высокой, с крутыми берегами по обе стороны. Поэтому увидеть, что происходит на другой стороне косы, можно было, только взобравшись на ее вершину.

      В отличие от ровного, как будто вылизанного берега со стороны шлюза, берег на нижнем бьефе был сильно изрезан, образуя такие милые каждому рыболову бухточки и поросшие тальником островки с узкими протоками. Каменистый берег сменялся небольшими песчаными косами, на одной из которых я и обосновался. Совсем недалеко высилась гребенка ГЭС.

      Это было зрелище, к которому я уже попривык за прошлое лето, только на этот раз плотина была не справа, а слева от меня.

      Щуки уже успели отметать икру, но настоящий жор еще не начался, поэтому мне пришлось достаточно потрудиться, прежде чем мою блесну далеко, почти в самом начале