Мадам Поммери. Первая леди шампанского брют. Ребекка Розенберг

радость.

      Колокол на Реймсском соборе бьет три раза.

      – Вы готовы идти, месье? – Я помогаю Грено встать, а сама гляжу на мальчишку с голубями. Его длинные пальцы хватают голубя. Он запихивает его под куртку и быстро идет в сторону аббатства Сен-Реми.

      Я удивлена. Возможно, мальчишка голоден. Голубь станет его обедом. То, что казалось актом доброты, может быть отчаянной попыткой утолить голод.

      Грено хлопает меня по руке.

      – Луи хотел, чтобы вы были счастливы.

      Я с трудом сдерживаю слезы. Я была счастлива. У меня было все. Наша семья. Наш особняк. Наше будущее было ясным. Теперь оно темное и непонятное.

      – Когда вы уезжаете? – спрашиваю я.

      – Завтра утром. Светский сезон начался, и Валлери срочно необходим эскорт.

      – Тогда езжайте к ней, но дайте мне время подумать, нужно ли нам продавать компанию. Я не хочу принимать неправильное решение.

      – У меня хватит денег, чтобы прожить до весны, – говорит он. – Пожалуй, тогда будет самое подходящее время для продажи компании. С новым винтажом, готовым для рынка, винодельня будет выглядеть более привлекательно для потенциального покупателя. – Он целует меня и ковыляет к своему дому.

      Еще один мужчина уходит из моей жизни.

      * * *

      Луна выглядывает из-за облаков, и на пустом краю кровати образуется крест. Я воспринимаю это как знак от Луи и осеняю себя крестом. В этом доме у нас всегда было больше лунного света, чем солнечного, из-за возвышающегося над нами собора. Я передвигаюсь на другой край постели и утыкаюсь лицом в подушку Луи. Но простыни менялись уже несколько раз, и от запаха мужа осталось только воспоминание.

      Заснуть уже не получается; в голове толпятся все эти счета-фактуры, платежи, деловые письма и заказы. Надев платье, иду вниз к конторке Луи и привожу в порядок валяющиеся счета. Нет никакого оправдания Луи. Почему он не оплачивал счета?

      Потом обнаруживаю заказы на вино и поражаюсь их количеству. Тем более что вино всегда было в компании на последнем месте. Осенью покупали виноград и давили его на вино.

      – Легкие деньги, – говорил Луи.

      Насколько трудным это может быть для меня?

      4

      Броситься волку в пасть

      Прождав несколько недель, когда Вольф закончит юридическое оформление передачи наследства, я не выдерживаю и иду к нему в банк. За стойкой банковские клерки подсчитывают наполеондоры[2] и складывают их столбиками на длинных столах. Столько монет я не видела ни разу в жизни. С таким количеством золота они могли бы оплатить обнаруженные мной счета. Нет ничего позорней, чем месяцами не платить поставщикам. О чем только думал Луи?

      Сгорбленный клерк в белой рубашке и жилете в мелкую клетку стоит за операционной стойкой.

      – Я пришла к месье Вольфу, – говорю я ему, сжимая в руках папку со счетами.

      Клерк, шаркая, идет в угловой кабинет. Через секунду из кабинета выглядывает Вольф, причесывая на ходу пятерней имбирные волосы, одергивая жилет и поправляя

2

 Французская золотая монета 900-й пробы в 20 франков. Общий вес монеты – 6,4516 г, содержание чистого золота – 5,801 г. Монета выпускалась во Франции в качестве средства оплаты с 1803 по 1914 год. Название монета получила по первоначально изображавшемуся на ней профилю Наполеона Бонапарта.