Мадам Поммери. Первая леди шампанского брют. Ребекка Розенберг

мадам, но всякое производство – обременительная вещь, даже когда вы разбираетесь в нем.

      – Вполне справедливо, но я могу научиться всему, а вы уже знаете, что к чему.

      Он поджимает губы, и я чувствую, что он колеблется.

      – А-а, у вас уже есть другая работа. Конечно же, наверняка уже есть. – Я отвожу взгляд в сторону.

      – Месье Вольф любезно предложил мне должность, – говорит он.

      – Уж конечно, – фыркаю я.

      – Но дело не в этом. – Он качает головой. – Ваш супруг был виноделом. Я был всего лишь подмастерьем и вел бухгалтерию. Но когда вино готово, вам будет нужно его продать, а Грено уехал.

      – Это не такая трудная задача, не море выпить.

      Он смеется и приглаживает указательным пальцем вандейковские усы, которые придают ему, в его двадцать пять лет, более зрелый и солидный вид.

      Широкие копыта Красавчика цокают по мощеной кирпичом дороге, вдоль которой стоят дома Эперне. Моя самая любимая на свете улица. И все же мы едем не туда.

      – Ой, нет, мы уже едем не туда. Должно быть, я не заметила поворот на Шиньи.

      – Не беспокойтесь, мадам. Сейчас вернемся. – Он поворачивает Красавчика.

      – Просто не знаю, как это я ухитрилась пропустить поворот. – Мои пальцы в перчатке прижимаются ко лбу, я закрываю глаза. За последние месяцы все так переменилось, что я даже не могу найти мой дом. А еще собираюсь начинать новое дело.

      Он деликатно молчит, потом негромко кашляет.

      – Какие потрясающие особняки. Кто в них живет?

      – Да, они впечатляют, правда? – Я прихожу в себя. – Это дома шампанского, в них живут семьи и принимают клиентов. Перрье-Жуэ, Мумм, Моэт и Бойзель.

      Высокие железные ограды, за ними мраморные особняки. Служанки метут дорожки, лакеи вычищают породистых лошадей, кучера моют кареты, садовники подравнивают зеленую изгородь. Я представляю себе, как хозяева и их гости садятся за обед из пяти блюд с белой спаржей, трюфелями и куропатками и запивают деликатесы лучшим кюве.

      – Вы любите шампанское? – спрашиваю я Васнье.

      – Я пил только креман[3] на свадьбе кузена. Шампанское на вкус другое?

      – Как будто пьешь золото. – При воспоминании о шампанском у меня зудит нёбо. – Шампанское, которое подают за этими мраморными стенами, играет на языке. Когда глотаешь его, оно щекочет пищевод и насыщает все тело счастьем. – Тут меня озаряет. – О-о, вот наш поворот.

      Луиза теребит длинные уши Феликса, а они шевелятся, прислушиваясь к звукам, даже когда у кота закрыты глаза.

      Васнье глядит на них.

      – Я никогда еще не видел такого кота. Как вы его называете, мадемуазель?

      – Феликс – матагот. – Луиза поднимает кота за передние лапы, его долговязое тело болтается в воздухе.

      Васнье хмыкает и хмурит брови.

      – Как известно, матаготы – опасные существа, убийцы. Вам надо избавиться от него.

      – Феликс – подарок от нашей подруги, – говорю я, вспомнив про мадам Клико.

      – Подруги или врага? – Васнье встряхивает вожжи.

      – Во

3

 Crémant в переводе с французского означает «сливочный». Однако этот «неудавшийся напиток», не соответствующий стандартам качества, оказался очень приятным на вкус. И позже его стали массово выпускать за пределами региона Шампань. Креман – игристое вино, нежное на вкус, мягкое, не такое «щиплющее» язык, как шампанское.