Мадам Поммери. Первая леди шампанского брют. Ребекка Розенберг

из рубашки, когда она наливает чай.

      Вдова Клико кладет в чай три куска сахара.

      – Что вы планируете делать теперь, когда остались одна?

      – Вообще-то, я пока не думала об этом. – Я беру чашку с блюдцем.

      – Я всегда считала вас активной и деловой, – говорит она, разглядывая пирожные. – Вы никогда не обрастаете мхом. – Она выбирает эклер и лижет глазурь. – Разве нет чего-то, что вы всегда хотели делать, но не могли?

      Ее вопросы раздражают меня.

      – Я должна думать о семье. Моей дочке всего два года.

      – Мне хочется взглянуть на нее. Я привезла ей подарок.

      – Она спит. – Я подвигаю к ней поднос. – Хотите еще пирожных? Моя повариха делает свежие, но у меня нет аппетита.

      Ее пухлые пальцы выбирают высокое, многослойное пирожное, из боков которого выглядывают крем и джем.

      – Я люблю пирожные «Наполеон» с чаем. – Она откусывает от пирожного, закрывает глаза, на губах появляется блаженная улыбка.

      Корзинка пищит. Вдова наливает сливки в блюдце и приподнимает полотняную ткань на корзинке. На стол прыгает черный котенок и опрокидывает сахарницу. Он шумно лакает сливки и вылизывает дочиста блюдце. Вдова подливает ему еще. Он не походит ни на одну из кошек, каких я знаю. На кончике тонкого хвоста кисточка, словно на волшебной палочке. Тело длинное и худое, ноги как у ягуара. Усы торчат на шесть дюймов. В диких глазах мерцают золотые точки.

      – У нас аллергия на кошек, – говорю я ей непроизвольно, прежде чем вспоминаю про хорошие манеры.

      – Но он не кот, моя милая. Он матагот. Вы, конечно же, слышали о таких магических существах? Матагота полезно иметь в друзьях в нелегкие времена.

      Мне даже не нужно заглядывать в «Этикет для дам». Я и так знаю, что полагается говорить про нежелательный подарок.

      – Очень любезно с вашей стороны, мадам Клико.

      – Я настаиваю, чтобы для вас я была Барб-Николь. – Она прижимает указательный палец к подбородку. – Могу я звать вас по имени?

      – Конечно, – отвечаю я.

      Она наклоняет голову набок.

      – Мне называть вас Луиза, как делал ваш супруг, или Александрин?

      – Он звал меня Луиза в качестве семейной шутки. – Я вздыхаю. – Когда Луи назвал этим же именем нашего сына, он шутил, что мы семья Луи, Луи и Луизы. Нам это казалось милым. Когда родилась дочка, он назвал ее Луизой.

      Ее проницательный взгляд отшелушивает мое притворство.

      – Я предпочитаю имя Александрин. Вы не против?

      Я нервно беру с блюдца чашку.

      – После замужества меня называют мадам Поммери.

      – Никто не вправе диктовать вам, как вас звать. Решать вам. – Она облизывает кончики пальцев. – Как насчет Алекс? Имя вам как-то подходит. Современно, оригинально, живо.

      – Так называли меня подруги в школе, но Луи это имя никогда не нравилось, – признаюсь я.

      Она цокает языком.

      – Брак – прекрасная вещь, надо всегда уважать желания супруга и ставить их на первое место. Но теперь важно доверять голосу сердца.