Мадам Поммери. Первая леди шампанского брют. Ребекка Розенберг

строгие.

      – Вы свободны, Брижит, – говорит Юбине, и девушка возвращается в пошивочную. Он встает передо мной на колени, бледный и виноватый. – Мадам Поммери, я не хотел вас огорчить. Конечно, вы хотите носить черное, и это правильно. Мы начнем шить другое платье, которое отвечает вашему представлению об этикете.

      Я пью глоточками шампанское, живые пузырьки успокаивают меня.

      – Вы присоединитесь ко мне, месье? Неприлично пить одной.

      Юбине наливает шампанское как сомелье – большой палец под дном бутылки, а сама она лежит, как в колыбели, на остальных четырех пальцах.

      – A notre santé. Будем здоровы. – Он чокается с моим бокалом, и мы пьем.

      В моем бокале всплывают пузырьки и лопаются, источая фруктовый аромат.

      – Шампанское лечит всякое зло, не так ли? – Пожалуй, я слегка погорячилась с платьем.

      – Вы раскрыли мой секрет, мадам. – Юбине накручивает кончик усов на свой мизинец. – Без шампанского я не продал бы ни одного платья.

      – Прежде вы жили в Париже? – Я допиваю шампанское, и Юбине подливает мне еще.

      – Я торговал там вином, – подтверждает он. – Теперь скучаю по суете большого города.

      – А я в Париже оканчивала школу. Потом училась в Англии в университете Святой Марии.

      – Теперь мне понятно, – говорит он. – Ваше чувство вкуса превосходит всех в Реймсе. Вероятно, поэтому я выбрал для вашего платья шелк с отливами. Изысканный, но не очень броский. В Париже вы определенно увидели бы вдов в таких платьях.

      У меня горят щеки.

      – Но ведь я не в Париже, не так ли?

      – Я оскорбил вас. – Он вздыхает. – И теперь, когда вы переезжаете в ваш особняк в Шиньи, я понимаю, что это платье совершенно неуместно.

      – Кто вам сказал, что я переезжаю? – Мои пальцы нежно гладят аметистовые пуговицы на запястьях.

      Он хлопает себя по щеке.

      – Кажется, я слышал об этом от месье Вольфа, когда встретил его в «Биргартене». А несколько наших клиенток упоминали, что вы покидаете приют при Сан-Реми и как это огорчит всех девочек, которых вы устроили на работу.

      – Я привязана к моему приюту. Если я решу переехать, то ни за что не брошу приют на произвол судьбы.

      – Конечно, нет, мадам. Вы посвятили ему жизнь. – Он сопровождает слова легким кивком.

      Я возвращаюсь в гардеробную, чтобы переодеться. Пальцы легко скользят по фестончатому краю лифа. Изысканная работа. Жалко отказываться. Вообще-то в платье мне нравится все, особенно радужный отлив, как на павлиньих перьях. И я поворачиваюсь к Юбине.

      – Я передумала и возьму платье. Буду носить его дома. Пожалуй, сделайте мне парочку платьев попроще для работы.

      – Вы планируете работать? – Он упаковывает мое старое платье.

      – Я жду, когда Вольф уладит дела с наследством. – Я фыркаю. – Но похоже, что мне придется как-то поддерживать семью. Мысль об этом меня тревожит.

      – Я готов вложить свои деньги в любое дело, которым вы займетесь, мадам Поммери. – Он кладет старое платье в картонку и перевязывает лентой цвета