Озорник Антонис. Пенелопа Дельта

сестрам и даже Александру, который посмел мне сказать: «Не кричи»! Это невыносимо!

      Тетя не сразу заговорила. Она оглядывала племянниц и племянников – те молча ждали приговора.

      – Как будто много часов прошло! – сказала Александра позже братьям и сестре. – У меня уже коленки подкашивались, я чуть не упала!

      Она не упала. Но молнией пала кара на их головы. И тетя наконец заговорила:

      – Ни к какой тете Аргини вы не пойдете! Вы пойдете гулять с мисс Райс! И ни в обед, ни вечером никто из вас не получит фруктов! А теперь господину Александру застыть в углу лицом к стене, а господин Антонис пойдет со мной, поднимется на чердак и останется там один, под замком, до обеда.

      – Хорошенькое дело! Вот что творят эти иностранцы – врут и тиранят детей! И так всегда! – заявил Антонис после обеда, когда вышел на прогулку с остальными и учительницей.

      Англичанка обернулась и бросила на него гневный взгляд.

      – Спик инглиш! – сердито приказала она.

      Внизу, перед оградой большого дома, они увидели пять человек: офицеры и дамы сидели вокруг стола, уставленного чашками и тарелками с печеньем.

      Антонис тут же напрягся. Он узнал короля с Доном – тот лежал у монарших ног, и королеву в белом платье, с черной бархатной лентой в волосах.

      Чинно, строем, как солдаты, с прямой осанкой прошли четверо ребят перед королевским столом. Дон вскочил и начал прыгать вокруг них, напугав младшего. Но король отозвал собаку, засмеялся и сказал Александру:

      – Не бойся, малыш! Он добрый, не кусается!

      Александр смутился и спрятался за учительницу, а трое старших, униженные трусостью брата, прошли мимо с деланным равнодушием.

      – Этот Александр все время нас позорит! – заявил Антонис через несколько шагов. – Мало того, что он вчера сказал офицеру «Эй ты!»…

      – Спик инглиш! – яростно крикнула ему учительница.

      Но ребята еще до выхода со двора решили не говорить ей ни слова весь день и вообще не говорить по-английски друг с другом до наступления вечера.

      И вот так, молча, они взобрались на холм, сели на камни, скрестили руки и ноги и с поджатыми губами и с упрямыми лицами стали глядеть на море и кораблики.

      Пока учительница не отвернулась от них, не достала тайком свою бутылочку и не раскрыла книгу.

      Тогда ребята один за другим встали, спустились на дорогу и сели в кружок, в пыли, чтобы обсудить ситуацию и организовать общее сопротивление на будущее – непрерывное и беспощадное, но так, чтобы учительница не разгадала их замысел.

      – Я, – сказал Антонис, – если она когда-нибудь еще попытается меня наказать, не буду больше называть ее «злой женщиной», а просто встану и молча выйду из комнаты.

      – И я! – поддакнул Александр, который хотел искупить вину за свое недавнее позорище и вчерашний промах с офицером.

      Александра смерила всю его маленькую фигурку взглядом и сказала:

      – Ну да! Ты! Она положит тебя лицом вниз на колени,