Лети, светлячок. Кристин Ханна

для этого – воскресить в них радость, поэтому лишь молча отхлебывал «Корону». Усталая официантка принесла им пиццу, когда на «сцене» появились двое гавайцев с гитарами. Начали они с гитарной аранжировки «Где-то над радугой» Израэля Камакавивооле.

      Джонни почувствовал, как рядом появилась Кейт. Она прижалась к нему и стала тихо, не попадая в ноты, подпевать. Он оглянулся, но увидел лишь Мару. Та смерила его сердитым взглядом:

      – Чего? Я вроде без телефона.

      Не зная, что сказать, Джонни промолчал.

      – А вообще плевать я хотела, – буркнула Мара.

      Зазвучала следующая песня, «Ханалеи при луне». На сцену вышла красивая женщина с выгоревшими на солнце волосами и лучезарной улыбкой и начала танцевать хула. Когда музыка стихла, женщина подошла к их столику.

      – Я вас помню, – сказала она Джонни, – в прошлый раз, когда вы сюда приезжали, ваша жена попросила научить ее хула.

      Уиллз посмотрел на женщину:

      – Она умерла.

      – Ох, соболезную, – проговорила женщина.

      Господи, как же ему осточертели эти слова!

      – Она бы порадовалась, что вы нас запомнили, – пробубнил Джонни.

      – У нее была чудесная улыбка, – сказала танцовщица.

      Джонни кивнул.

      – Ну что ж, – она по-дружески похлопала его по плечу, – надеюсь, острова помогут вам. Они умеют. Главное – позволить им. Алоха.

      Позже, когда они уже на закате возвращались в дом, мальчики так устали, что поругались, а вымотанный Джонни даже вмешиваться не стал. В доме он помог им раздеться, уложил в кровати и поцеловал перед сном.

      – Папа, – сквозь сон пробормотал Уиллз, – пойдем завтра на море?

      – Разумеется, Вильгельм Завоеватель. Мы за этим и приехали.

      – Я сразу в воду побегу, первый. А Лукас у нас трус.

      – Сам ты трус.

      Джонни снова поцеловал их и встал. Вздыхая и ероша волосы, он бродил по дому в поисках Мары. Дочь он нашел в шезлонге на веранде. Бухта купалась в лунном свете, в воздухе висел дурманящий, сладкий запах соли, моря и плюмерии. На полоске пляжа горели огоньки костров, вокруг которых виднелись темные фигуры людей – неподвижные и танцующие. Смех вплетался в шелест волн.

      – Надо было приехать сюда, когда она жива была. – Юный голос дочери звучал грустно и отрешенно.

      Джонни ее слова ранили. Они ведь и собирались приехать. Столько раз планировали, а потом отменяли – почему, он уже не помнил. Тебе кажется, будто у тебя море времени, а потом вдруг понимаешь, что ошибся.

      – Возможно, она сейчас смотрит на нас.

      – Ага. Не иначе.

      – В такое многие верят.

      – Жаль, что я не верю.

      Джонни вздохнул:

      – Да уж. Я тоже.

      Мара встала и посмотрела на него глазами, в которых грусть выжгла остальные чувства.

      – Ты ошибся.

      – По поводу чего?

      – Вид за окном ничего не меняет.

      – Мне просто нужно было уехать оттуда. Неужели неясно?

      – Ясно. А мне нужно было остаться. – Мара развернулась и направилась в дом.

      Дверь за ней закрылась,