Успеть сказать до тридцати. Стефания Данилова

я Вам не по сердцу

      и Вам не к лицу.

      Я уехал, поймав побыстрее маршрутку,

      недоеденный ужин оставив врагу.

      Вы, мои чувства к Вам обратившая в шутку,

      танцевать оставались на том берегу.

      Я не видел Вас жизнь.

      Я терялся в случайных

      манекенах, одетых в шелка и меха,

      в дорогих – но не сердцу! –

      кофейнях и чайных,

      я названье искал для восьмого греха.

      …

      Ты сказала мне «да»,

      в зале осиротевшем.

      Ты сказала мне молча, кивнув головой.

      (если б только ты это промолвила прежде!

      до момента, как Вы обратились Тобой!)

      И мне нравился я,

      ни в кого не влюбленный,

      кроме улиц и набережных по ночам.

      Ты сидишь в тишине,

      запивая креплёным

      грусть, бегущую темной волной по плечам.

      Наши чувства, решив поменяться местами,

      не учли нас самих

      в этой страшной игре,

      разведя нас большими ночными мостами.

      Я – на том берегу.

      Это – мой восьмой грех.

      «я видел мир, и мириады лиц…»

      я видел мир, и мириады лиц,

      счастливых, грустных, мертвых и живых,

      я поднимался вверх и падал ниц,

      и шел вперед, навстречу мне шли Вы.

      Вы без зонта под проливным дождем

      спешили прочь иных касаться губ!

      Вас постоянно кто-то где-то ждет;

      зал ожиданья мне, увы, не люб!

      я выбрал залу, где играет вальс,

      и закружился с женщиною в нем.

      шло время, я не вспоминал о Вас,

      а Вы горели без меня огнем!

      прошли года, хотя – всего лишь год,

      день как три осени тянулся в городах!

      Вы наконец уйти решили от

      своей тоски и вновь прийти сюда!

      я был не связан более кольцом,

      я выпущен был птицею из рук,

      и Ваше позабытое лицо

      родней всего мне показалось вдруг!

      …

      теперь, когда Вы были так близки,

      как блеск ножа смертельного во тьме,

      страницей загибаюсь от тоски

      и остаюсь один в своей тюрьме,

      здесь нам обоим не о чем жалеть!

      здесь на обоях тень влюбилась в тень,

      как так могла душа отяжелеть

      и не взлететь в один прекрасный день!

      как так могло случиться, что огонь

      переметнулся вдруг с меня на Вас?

      когда ладонь, накрывшая ладонь,

      «потом» переиначила в «сейчас»!

      вот так растут в плену чужих теплиц

      желанные ненужные цветы.

      я видел мир,

      и мириады лиц

      соединяли в нас

      свои

      черты.

      «Во мне сейчас говорит усталость, мне не под силу…»

      Во мне сейчас говорит усталость, мне не под силу

      перевести всю речь, что после нее осталась засохшей

      глиной в моей горсти. Я из нее бы слепила Будду, каким

      он видится мне во сне, но получается кукла вуду