Дитя порока, музыкант… Сольный альбом в прозе. Руслан Александрович Рузавин

тебя не обязан возить везде. Могут у людей и свои дела быть. Александр, например. Македонский. Пришёл, увидел, отымел. Надо же, никогда не было интересно, а тут вдруг стало. Какой ты, Александр? Саня, Санёк, высокий, низкий, богатый, бедный… Нет, понятно что богатый, но кто-то одевается в стиле «кич», а кто-то скромно. А ты как? Забавно… Вот так люди находятся в разных слоях жизни, и слои эти не смешиваются, и будет идти навстречу и не узнаешь в жизни. Кто? Вот этот? С цветами должен быть? Да ну, давно уже встречаются, какие цветы… А может быть этот? Или этот?..

      Тьфу, пропасть. Увидел вдруг… как это. Со стороны. Идёт такой, муж бывший. Маньячелло. Кто здесь, выйти из сумрака!.. Деб-бил…

      – …был он немолод и помят,

      Характер толком не изучен,

      Но коль не пропил свой наряд,

      То в целом, видно, был везучим…

      Кто это? Кто читал?..

      – Анохин!

      Юлька опять. Оп-ля, это я круг дал, получается? А думал – на автобус иду. Во даю.

      – Да?..

      – Про гараж позвоню на днях. Или напишу. Давай, пока.

      – Пока.

      Трек 3 Агутин «Половина сердца»

      – Что, ночуешь здесь?

      Складываю свой мокрый зонт. Отвернув в сторону, зонт-автомат, брызги летят. В угол.

      – Нет.

      Сосредоточен. Кирилл. И вот этот юнец меня заменит, да? М-да… А не идёт ему. Сосредоточенность. Как и большинству молодых. Даже когда, как сейчас, гоняет какую-то партию на своём басу. Роскошном светло-желтом, решил не размениваться, сразу премиум купить. Не, так-то правильно… Наушник в одном ухе. Сосредоточенность… нет, не идет. Морщина будет. Поперек лба.

      – Из всего многообразия инструментов, – кладу свой чехол на стул, – предпочитаете творения товарища Фендера? Или просто длинную мензуру?

      Руки замёрзли, пойдём-ка мы к стойке. Где уже хлопочет рачительная хозяйка, в преддверии трудового вечера. Знаком показать ей – плесни… Лариса наливает в коньячный бокал грамм сто минералки.

      – Пожалте, сударь, – подает с полупоклоном.

      С явным удовольствием вдохнув аромат содержимого, опрокидываю бокал. Погрев в руке. Ах-х… Пантомима почти. Готовый цирковой номер.

      – Это не «фендер». Это «джи-эль».

      Кирилл… вот что, интересно, можно так гонять сосредоточенно? То, что на поверхности… ну так. Так себе партия. Нет, в электричестве-то будут и жирность, и вес, понятно. Но вот в сухом остатке…

      – Трудно сказать, – благодарно улыбнуться Ларисе, плеснувшей еще, и улыбнуться, причём, с легкой степенью ужаленности. Кому этот театр одного актера? – могли бы спросить случайные зрители. Но нету их, к счастью. Случайных.

      – Я говорю, трудно сказать, был ли Лео Фендер настолько неуживчив или просто попал в лапы дельцов от музыки. Но к середине примерно жизни он уже потерял права на две торговые марки – «мьюзикмен» и, собственно, «фендер». Вот представьте, юноша, ваша собственная фамилия – раз! – и уже вам не принадлежит. Почему-то. Да.

      И даже разговорчивость первого стопаря вполне настоящая у меня. Умею, таки да.

      – Так