Дитя порока, музыкант… Сольный альбом в прозе. Руслан Александрович Рузавин

отвлечься на сложный пассаж. – А карты-деньги, карты-деньги-и… Карты-деньги-два ствола-а-а… Видела?

      – Ну слышала что-то.

      – «Слышала»… Ну ладно вы наших Тарковских-Германов не знаете, но это ж Гай Ричи. Ваш, считай. И его тоже? Потерянное поколение, да-а…

      Нам главное – тему не потерять, то громче, то тише, но не потерять.

      – Валерий, друг мой, – Лариса отрывается от бутылок и смотрит многообещающим взглядом. – Ты пьешь за мой счет и в мой же адрес понторезишь?

      – Тс-с… – как раз вариация к теме, не слишком сложная, но требующая внимания. – Там… Стинг ещё играет, тоже бас-гитарист в прошлом, кстати. И как раз вот его сынок бар проигрывает. В смысле, проигрывает он деньги… но выбор такой.

      Снова вариация, теперь уже посложнее. Уже такая прислэпованная. Нервная тема. Злая. Каскад такой слэпа.

      – Не боишься, говорю… – сложный, сложный переход. – Не боишься, что вот так вот отпрыск тебя на деньги выставит?.. Ну или иначе там развалит всё? – снова каскад, злая, злая тема. – А Михаил Юрьевич в ответ… ты прекрасен, спору нет. Да нет, не-ет… Усмехнулся в ответ Михаил наш… Юрьич. Всё решено уже, – перестать играть на середине фразы. – Решено. Хозяин-барин… Хозяин бара.

      А теперь продолжить, но мягче, мягче тема наша…

      – Дитя порока – музыкант,

      Однажды выпив отчего-то,

      Нёс благородный свой талант

      Тому, кому купить охота…

      И музыка успокаивается, успока-аивается… Тихо, тише, ещё тише. Всё. Стоп. Кто это опять сказал? «…нёс благородный свой талант…» Кто?

      Трек 2 Chopin Nocturne Op.9 No.2

      Вроде и те же люди, и не те. Надо же. Семь минут от города, и всё уже другое. Хотя тоже город, не посёлок, дома большие. Советской застройки. Маленький, спокойный довольно город, с такими же русскими людьми, не европейцами, не азиатами, но чем-то неуловимо отличающимися. Первая оттепель, все высыпали на улицу. Юлька… почему решила здесь свидание назначить? Никогда не то что не жили здесь, даже бывать как-то не приходилось.

      Да, люди, люди. Удивляют. Люди. Такие же, но не такие. Незнакомые… вот, точно, незнакомые. Причем, не как в чужой стране, по сути такие же как мы, и язык, и повадки. Но в своем городе ты как идешь – этого где-то видел, вот эту откуда-то знаешь. А здесь все вроде такие же, и мог бы тоже кого-то из них знать, с кем-то приятельствовать, кого-то не любить, но… они все незнакомые. И такими и останутся, никого не узнаешь.

      – Привет.

      Ух ты, задумался. Не заметил, откуда пришла.

      – Здравствуй. Ты как весна – цветёшь и пахнешь…

      – Анохин. Мы ведь уже не подростки. В развесистых комплиментах нужды нет. Пойдем, мне надо в магазин один.

      Юля-Юля… Хороша всё так же, бывшая жена. И стать осталась, и походка. Хотя это всё… Это всё – так. Уже действительно не подростки ведь. А вот ощущение близкого человека рядом – это не «так». Из чего вот оно состоит? – Тоже непонятно. Одежда теперь другая. Когда женаты были, всё было проще, но и у всех было проще.