Работорговцы. Альберто Васкес-Фигероа

с выдающейся челюстью направился к своему коню, который ждал на другом конце поляны, вскочил на него без видимого усилия и на прощание лишь заметил:

      –Я вас проинформирую.

      Он исчез в кустарнике так, словно его чёрная кобыла обладала способностью проходить сквозь самую густую чащу, не потревожив ни единой ветки. А Мигель Эредиа ещё несколько минут оставался на месте, прежде чем решился прочитать короткую молитву за душу покойного капитана Тирадентеса.

      Когда он приблизился к порогу дома, его дочь выбежала ему навстречу, звонко поцеловав в щёку и радостно воскликнув:

      –У нас есть корабль!

      –Ты уверена?

      –Де Грааф сообщил мне своё предложение, и я его приняла. – Она триумфально показала чёрный дырявый флаг, который прятала за спиной. – Он прислал его мне, чтобы я сшила из него подушку.

      –Хотел бы я сказать, что так же счастлив, как и ты, но я совсем не уверен. По-прежнему считаю это безумием.

      –Когда Себастьян был жив, ты думал иначе: тогда тебе это казалось великолепной идеей.

      –Себастьян был моряком; настоящим капитаном, способным держать в узде целую команду бывалых пиратов или вести свой корабль туда, куда нужно, без малейших колебаний… Но что ты знаешь о морском деле? И как мы найдём хорошего капитана или хотя бы штурмана, который не разобьёт нас о скалы в первый же переход?

      В ответ девушка подошла к огромному комоду, занимавшему почти всю стену в глубине комнаты, открыла один из ящиков, показав, что он набит изумрудами.

      –Вот с этим! – ответила она. – И с кредитными письмами и всем золотом, которое мы закопали вокруг. Мы богаты, отец. Невероятно богаты! И первое, чему я научилась ещё в детстве – с деньгами можно купить всё, что пожелаешь. Помни, что даже моя мать продала себя.

      –Я никогда не хотел об этом помнить и жалею, что ты так упорно напоминаешь. Твоя мать продала себя, но не все такие.

      –Это ещё предстоит доказать, – отрезала она. – А пока мне нужно купить хороших моряков.

      В то время на Ямайке не было недостатка в хороших моряках, и стоило лишь разнестись слуху, что роскошный галеон Лорана де Граафа обзавёлся новым владельцем и ищет команду, как на пляже собрались десятки людей, дожидаясь разрешения подняться на борт.

      Однако их удивлению не было предела, когда, переступив порог огромной капитанской каюты – которую предыдущий владелец обставил с таким вкусом, что это больше напоминало роскошный парижский бордель, чем пиратский корабль – они сталкивались с фактом, что на гигантском кресле из чёрного дерева и слоновой кости, украшенном фигурами полуобнажённых нимф, сидела привлекательная девушка с огромными проницательными глазами и суровым выражением лица, ставшая известной тем, что смогла извлечь из полузатонувшего судна невероятное богатство в виде огромных серебряных слитков.

      Селеста Эредиа, по правую руку от которой обычно сидел её отец, а по левую иногда Гаспар Ройтер, лишь жестом предлагала новоприбывшему сесть на стул по другую сторону широкого стола и, немного понаблюдав за