Графиня на арене. Минерва Спенсер

сена – Эллиот собственноручно натаскал его сюда вилами, – и сарай явно часто чистили.

      Фермер согласился отдать им это помещение для ночлега в обмен на несколько су и помощь по хозяйству. Хлев находился на приличном расстоянии от дома, чтобы они могли приходить и уходить незамеченными.

      Эллиот зажег висевший снаружи фонарь и открыл дверь, а когда они вошли, повесил фонарь на дальнем от сена столбе.

      Джо потянулась расстегнуть куртку и нахмурилась, когда рука испачкалась в крови.

      – Если хочешь помыться, я принес воды, перед тем как мы ушли. – Эллиот жестом указал на большое деревянное ведро недалеко от импровизированных постелей.

      Джо сбросила штопаную-перештопаную куртку, прежде чем осмотреть остальную одежду.

      Она, как и две другие женщины, предпочитала мужское платье. Оно и понятно: выполнять такую работу в юбке было бы не слишком удобно.

      Джо резко повернулась к нему.

      – Ты меня сдашь властям, когда вернемся домой? Донесешь, что я убийца?

      У Эллиота отвисла челюсть от ее слов и враждебного взгляда.

      – Нет, с чего ты взяла?

      – Это делает тебя соучастником убийства.

      – Ничего страшного.

      – Когда доберемся до Химмель-хауса, я могу сделать что-нибудь по-настоящему страшное.

      – К чему это все, Джо?

      – К тому, что тебе лучше вернуться домой: я сама выполняю свою работу. О друзьях тоже не беспокойтесь: я прослежу, чтобы они вернулись в Англию живыми и невредимыми, обещаю.

      В ее тоне не было презрения – только усталость, сильная усталость.

      Эллиот шагнул ей навстречу. Фонарь был у него за спиной, так что он мог ясно видеть ее глаза. При ярком свете зрачки Джо сжались до точек, так что явственно была видна необычная радужка. Издали ее глаза казались просто серыми, но если присмотреться вблизи, то в них можно было увидеть весь спектр от графита до серебра – сотни оттенков серого, самый темный из которых располагался с наружной стороны.

      – Думаю, я просто последую за тобой, если не возражаешь, – сказал Эллиот.

      Его взгляд метнулся к губам Джо, когда она спросила едва слышно:

      – Какого дьявола ты творишь, Эллиот?

      Только тут он понял, что наклонился к ней слишком близко. В ушах отдавалось биение собственного сердца, и кровь стучала в висках.

      Он с усилием оторвал взгляд от ее рта.

      Завитки ее поразительно светлых волос танцевали в лунном свете, словно радуясь избавлению от уродливой вязаной шапки, которую Джо носила, чтобы скрыть все их великолепие.

      Она подняла руку и отбросила волосы с лица хрупкими пальцами, изящными, несмотря на обломанные ногти и множество порезов и шрамов.

      Эллиот жадно рассматривал ее, наслаждаясь ее прохладной красотой и совершенством узкого орлиного носа, высоких острых скул и такой бледной кожи, что было видно голубой рисунок вен на висках.

      – Мне нравится, как ты произносишь мое имя, – сказал он хрипло, словно умирающий от жажды.

      И он действительно умирал, и только одно могло утолить эту жажду.

      – Что