Графиня на арене. Минерва Спенсер

не удержалась от улыбки, и он удивленно поинтересовался:

      – Я чем-то тебя развеселил?

      – Просто представила, как ты на кафедре читаешь проповедь.

      Эллиот расхохотался.

      – Воображение у тебя получше моего – я так и не смог этого представить. Теперь моя очередь. Когда и где ты нашла Ангуса?

      Джо любовно покосилась на стропила, где, как Эллиот понял, устроился на ночлег ее ворон.

      – Думаешь, он за нами наблюдал, когда… ну, ты понимаешь? – изобразил Эллиот смущение.

      – Нет, Ангус для этого слишком хорошо воспитан.

      Эллиот хихикнул.

      – Ясно.

      – Кроме того, сон его интересует куда больше, чем наблюдение за поведением людей.

      Эллиот повнимательнее вгляделся в черное пятно и, вне всякого сомнения, увидел, как блеснул черный глаз.

      – Я нашла его неподалеку от упавшего гнезда. Он был полностью оперившийся, но имелись следы еще как минимум одного птенца. Этот скрывался в стоге сена от двух летавших над гнездом сорок и издавал жалобные звуки. Мунго сказал, что он не выживет, но, как видишь, ошибся: он все еще со мной, бодр и здоров спустя годы.

      – Мунго?

      – Нет, теперь моя очередь спрашивать.

      – Да? Ну ладно, давай!

      Он принялся поглаживать ей живот, отвлекая от мыслей, но она все же спросила:

      – Доминик Стрикленд был твоим другом. Что произошло?

      Улыбка тут же сползла с лица Эллиота. Вот уж о чем говорить ему больше не хотелось никогда, так это о Доминике, но эта тема не касалась политики или военных секретов, так что не было причин отказываться отвечать.

      – Мы были близкими друзьями: я, Син, Гай, Доминик и Дэвид Норрис, который потом погиб в том же бою, что и брат Сина Бенджамин. Мы учились в одном классе. – Эллиот фыркнул. – Однокашники даже называли нас «братством» из-за того, что мы были неразлучны.

      – Стрикленд не похож на душу компании и человека, на которого можно положиться. Как мог он понравиться Стонтону и даже Гаю, хоть газеты и выставляют его безнадежным волокитой.

      Джо имела в виду Гаюса Миллингтона, которого газеты прозвали Милягой.

      Эллиот тяжело вздохнул при мысли о бывшем друге Доминике и попытался выразить словами то, что думал о Доминике Стрикленде, по чьей милости сейчас он сам, Джо и все их друзья путешествовали по разоренной войной стране, рискуя жизнью.

      – Дома надо знать, чтобы понять его бешеную привлекательность. Он из тех, кто буквально источает харизму. – Эллиот коротко взглянул на Джо. – Не сомневаюсь, ты знаешь о его связи с Марианной.

      – Да, но это продолжалось недолго: он ее обманул. – Помедлив, Джо добавила: – Признаться, меня удивляет, что умница Марианна поверила такому прохвосту.

      – Дом из тех, кто способен очаровать кого угодно, чтобы достичь какой-то цели. Я, как самый бедный и низкородный в нашем «братстве», стал замечать признаки истинного характера Дома задолго до того, как он показал свои самые нехорошие стороны Гаю и Дэвиду. – Эллиот пожал плечами. – Мы все отдалились от него прежде, чем покинуть Итон, еще до выпуска, хотя Син, у которого