Моран дивий. Книга вторая. Реноста. Анна Осьмак

подумалось отрешённо, это он так пахнет.

      – Бабушка, – голос звучал сипло и слабо. – Что было?

      – Обморок на тебя нашёл, – мора подула на парящую кружку.

      Я прикрыла глаза, потом снова посмотрела на неё.

      – Она приходила ко мне, – прошептала я одними губами, поймав взгляд Вежицы. – Сунежа. Мести жаждет чрез помогу мою…

      Лицо старухи затвердело как-то сразу, окаменело скорбными морщинами своими, напряглось.

      – Ты согласилась?

      – Нет, – беззучно шевельнулись мои губы.

      Вежица поставила кружку рядом с собой. Легко, за подбородок, повернула мою голову набок, принялась протирать и смазывать саднящую шею.

      – У неё нет власти заставить тебя…

      – А мне почудилось, будто есть. Я боюсь, Вежица.

      – Давай присядем, дитятко, – мора помогла мне подняться, вставила в холодные ладони кружку. Я аккуратно, дуя на кипяток, мелкими глотками отпила обжигающего отвару, прислонилась спиной к тёплой срубяной стене.

      – Не бойся её, – тихо проговорила старуха, не глядя на меня, усердно перебирая свои лекарские снадобья. – Себя бойся, девонька…

      В голове моей светлело, разум прояснялся постепенно, отряхивая путы морока, напоминая о произошедшем на пиру и всё более отодвигая в зыбь сновидений явление Сунежи. Я потянулась пальцами к шее, но мора хлопнула по руке, погрозила пальцем:

      – Нечего мацать, заразу часом занесёшь! Давай перевяжу…

      – Что у меня там? Откуда?

      Я наморщила лоб, вспоминая. Скрипнула дверь.

      – А что с Держеной? Где она?

      – Да туточки я! – отозвалась поляница, возникая над плечом моры. – Бегала посты проверяла под твоими окнами – бдят ли…

      – Посты, значиться… – протянула я, чуя внутрях мерзкую холодную щекотку. – Ужо мне, бедунице…

      Деланно бодрое лицо подруги помрачнело.

      – Того, кто ножик-от в тебя метнул, так и не нашли. Межамир бесится, готов всю дружину вокруг светёлки твоей расставить. Да толку-то. Вои они к открытому бою привычные, не к игрищам этим Истоловым. Тати бьют исподтишка, да в темноте, да так, что концов опосля не сыщешь. Энтот-то сучий потрох – умелец, видать, каких поискать. Так измудрился, чтоб метнуть незаметно – из-под полы, да без замаха, дабы не углядел никто. Да и времечко выбрал удачное – так ужо все увлечены были представлением Свановым, вельбруда бы не углядели, что уж до мужичка скользкого…

      – Кого не углядели? – удивилась я.

      – Вельбруд, – почему-то смутилась Держена, – сие зверь есть диковинный в полуденных землях. Зело мохнат, огромен и норовист. А из спиняки евойной два мешка растут – в одное он воду запасает, в другий – харч. Оттого может цельный год не есть и не пить. Во как! Кощ один баял. Мы его нынешним студенцом в сражении взяли. Он не дубреж, наёмником сражался. Дивно выглядит – черняв глазами да волосом, кожей тёмен… Я за ранами его ходила, вот он мне побасенки-то всяки сказывал. Смешно так по-полянски изъяснялся,– смущённо улыбнулась поляница, просветлев грубыми чертами