Зимняя вишня. Владимир Валуцкий

мне было интересно вас послушать, но я люблю совсем другого человека. И он меня. И жаловаться мне совершенно не на что. Правда.

      Он поглядел на меня укоризненно, покачал головой:

      – Неправда. У вас глаза были бы совсем другие. А такие я каждый день в зеркале вижу. Всего хорошего, Оля.

      Стою у окна, гляжу вниз, на опустевшую площадку для автомобилей, по которой идет Вениамин. Тихонько идет, неторопливо, как человек, которому и вправду некуда спешить.

      Ну вечерок. Надо позвонить Лариске.

      – Лариска, спишь? Проснись на минутку – не пожалеешь!

      Да неужели же кто-то опять звонит?

      Нет, это будильник, надежный товарищ. Половина восьмого. Утро. Солнце. Кавардак в квартире. Рабочий день начинается.

      Стучу кулаком в стенку:

      – Эй, зверь бурундук, подъем!

      Ношусь как угорелая по квартире под Пугачеву из проигрывателя. Одеваюсь, собираюсь, мажусь, навожу красоту. Антошка у себя в комнате, тоже, по идее, должен одеваться. Заглянула к нему – сидит на кровати встрепанный, сонный, задумчиво сует ногу в колготки.

      – Быстрей, быстрей напяливай!

      – Если быстлей, то будет задом напелед. – (Когда же он «р» научится выговаривать?)

      – Ничего. Когда опаздываешь, можно и задом наперед.

      – А почему ты все влемя опаздываешь?

      – Потому что такая уж у тебя мать, выбирать не приходится.

      Бегу в ванную, но у меня ведь не ребенок, а «что, где, когда».

      – Мама, а человек плоизошел от обезьяны?

      – От обезьяны.

      – А как же – в Ленингладе ведь обезьянов нету!

      – «Обезьянов» нету, а обезьяны жили очень давно, от них он и произошел. А ты – от ленивца, знаешь такое животное?

      – Не-ет…

      – Ну вот, придешь в сад и спросишь, а поэтому одевайся быстрее.

      «…держи меня, соломинка, держи. Когда вокруг шторма в двенадцать баллов…» – это Пугачева из проигрывателя.

      А это уже Лариска. В дверь звонит. Открываю – не Лариска, а ее Сережка.

      – А где…

      – Чхи!

      – …мама?

      – Мама в лифте стоит, чтобы не уехал.

      – Здесь я, здесь! Быстрее!

      Наконец выволакиваю Антошку, и мы – в лифте, где, чтобы не уехал, стоит Лариска.

      – Привет.

      – Привет. На машине поедем – Коле с автобазы по пути.

      – Ул-ла! Чхи!..

      – Ну, не надумала Витамину звонить?

      – Ага, он не дурак. Позвоните, а телефона не оставил.

      – Кстати, мой бывший звонил, им пальто дутые финские завезли.

      – А какого цвета?

      – Не знаю. Дутые!

      Остановка. Надо сбегать за Валюшкой. Слава богу, собрана, запирает дверь. Почему-то на три замка, сокровища, видите ли, у нее.

      – А Лариска где?

      – В лифте стоит, чтобы не уехал. Ну что, поссорились?

      Валюшка глядит, сияющая, счастливая:

      – Что ты! Вернулся, прощения просил. Прямо какой-то сумасшедший… – И в лифте с гордостью отворачивает свитер на шее со свидетельствами