Быть огню. Эльма Зеленжар

Асавин. – Она торговала сливами, а я скитался по улицам. Она была добра ко мне.

      – Красивая?

      – Я уже не помню. Кажется, она была самой обычной, но казалась мне воплощением Благодати.

      – Марго тоже кажется мне… такой, – с улыбкой произнес Тьег. – Я думал, что обязательно на ней женюсь. Она очень красива. Но я не могу. Она моя кузина.

      – Прошу, не посвящай меня в эти высокородные кровосмесительные страсти. Да и зачем жениться, когда в мире столько девушек? Покуда молод, наслаждайся своей молодостью. Не ты ли мне ныл об этом?

      – Я был здоров. А когда ты лежишь ни жив ни мертв, начинаешь думать о том, что действительно важно. Например, что я так и не сказал Марго о своих чувствах и не услышал ее ответа.

      – Иногда детской любви лучше оставаться теплым воспоминанием.

      – Твоя возлюбленная что, отказала тебе?

      Асавин погрузился на самое дно старательно похороненных воспоминаний. Тогда он был нищим, но думал, что обязательно вернет свое. Что искупит вину за воровство и станет человеком. А через пару лет он уже загремел на каторгу.

      – Нет, но ее отец был против такой дружбы. Она пропала. Наверное, он увез ее, выдал замуж за достойного человека. Честно говоря, я даже не помню ее имени.

      Сейчас это казалось Асавину непозволительной глупостью, и он тешил себя мыслью, что доброта этой девушки из прошлого рано или поздно иссякла бы. Доброта лицемерна, за ней всегда что-то кроется. Либо слабость духа, либо гниль. Доброта притупляет осторожность даже самого ловкого зверя. Нет яда верней и смертоносней.

      – Мне жаль, Асавин. Правда жаль, что так вышло. Знаешь… вернувшись в Изентот, я должен был жениться на какой-то нерсианской дикарке. Отец говорит, что для блага государства. Для мира между нами и королевством Вэнь. А я не хотел… Я так не хотел…. Иногда мне кажется, что все это случилось, потому что я не захотел принять свое предназначение.

      «Все это случилось, потому что я мошенник, а ты – наивная душа», – подумал Асавин.

      Иногда они болтали о своих абстрактных планах. Мальчик, сверкая глазами, говорил, что после того, как вернется в Империю, до бумажного листа сотрет пороги своего дяди.

      – Я теперь не тот, что раньше, – со злобным весельем говорил он. – Теперь я не приму отказ. Я стану его адъютантом, пусть даже придется хитростью пролезть на его флагман. И отец… Он ведь сватал меня за нерсианку, потому что думал, что я ни на что больше не сгожусь. Но скоро он все поймет! Ему придется признать, что я крепкий воин. А ты, Асавин?

      Да, Тьег стал куда решительней. Висельники хорошенько заострили этот перочинный ножичек, превратив в стилет. В сердце мальчика поселилась азартная жестокость охотничьего пса, и Асавину это не нравилось.

      – А я… – отвечал Эльбрено, – просто уеду отсюда в такие далекие края, чтобы никто не смог меня достать, и буду жить там до глубокой старости в распутной роскоши и в окружении прекрасных женщин.

      Тьег фыркнул:

      – О, Ирди Вездесущий! Уж от тебя я никак