План питания «Без завтрака» и лечение голоданием. Эдвард Хукер Дьюи

и она всегда доставляла мне больше хлопот, чем уход за больными. Еще одно серьезное осложнение в больничной палате возникает из-за близких друзей больных, которые уверены, что их собственные врачи гораздо лучше подходят для серьезной работы по назначению лекарств больным.

      Помимо серьезной работы по устранению симптомов болезни, как многочисленных врагов жизни, есть еще и забота о том, какая запрещенная пища попадет в неработающие желудки, чтобы поддержать организм больного, пока его жизнь, кажется, находится в руках ее главного врага.

      Всеобщее представление о болезни как о враге жизни – а не как о рациональном процессе лечения, безграничная вера в лекарства – как в средства противостояния болезни, проявляющейся в симптомах, делает профессиональный уход за больными самым серьезным из всех человеческих занятий и самым тяжелым, как для головы, так и для сердца самого врача.

      С учетом всех этих тягостных условий я открыл офис в сфере, которая, казалось, была уже более чем занята людьми с большим опытом лечения людей в этом городе.

      При всем моем армейском опыте я все еще имел смутное представление о том, как действует Природа при возникновении болезни у человека. То, что жизненные силы нуждаются в поддержке всей пищей, которую может переварить желудок больного, не вызывало у меня ни малейших сомнений. То, что медицина в какой-то мере помогает лечению болезней, я не мог подвергнуть сомнению.

      Теперь мне предстояло заняться деятельностью, в которой, начиная с ухода за младенцем в его первых вздохах и заканчивая старостью в ее последних проявлениях, все ресурсы медицинской науки, разума, рассудка и самой души врача должны были быть задействованы в каждом тяжелом случае болезни и я должен был нести ответственность, измеряемую абсурдной верой в лекарства.

      Я приступил к своим обязанностям с решимостью добиться профессионального успеха, уделяя самое пристальное внимание всем деталям лечения больных и работы с их друзьями, и почти полностью ограничил свои усилия только острыми случаями возникающих заболеваний. Никто из моих коллег не снискал лавров в лечении хронических заболеваний и, не веря в лекарства от них, я с опаской относился к гонорарам за неудачи, которые казались неизбежными.

      И все же при самой кропотливой работе фортуна порой играла со мной самым бессердечным образом. В одно время четверо моих взрослых пациентов ожидали погребения в радиусе 800 метров. Поскольку все они были физически неполноценны и умерли после непродолжительной болезни, не могло возникнуть никаких сомнений в справедливости моего лечения, но смертельный исход был засчитан мне как врачебная неудача. Такие случаи была бы уничтожающими для моей карьеры, если бы не смертельные случаи, неизбежные для всех практикующих врачей.

      Целых десять лет я посещал больных и давал им лекарства согласно книгам, но с гораздо меньшей силой рук и веры, чем любой из моих коллег, и всем моим больным было предписано принимать пищу, чтобы сохранить силы