Чем Черт не шутит. Елена Романова

Я же тебе чуть кости не переломал! Ведь нет? – Ситра, спустивший было ноги с кровати и обрушивший их не в пол, а в чужое зыбкое тело, сидел на матрасе, поджав колени, и с тревогой смотрел вниз.

      – Ты живой вообще?

      – Порядок, – заверил Рае, потирая живот. – Извини, – прибавил он, покраснев с ног до головы, и, прихватив сбитые в единый комок одеяло и подушку, вышел из комнаты. У себя он сбросил все это на пол возле кровати и сразу спустился вниз – попить, помыться, переодеться.

      За столом Танра спросила:

      – Что там у вас случилось?

      Рае пожал плечом. Ситра проигнорировал вопрос. Ведьма продолжила расставлять тарелки.

      Радмин сошел вниз последним: сонный, усталый, лицо его за ночь раздулось и оплыло, как будто спал он на мокрой подушке. Змей бросил настороженный взгляд на хозяина. Внутри Рае тоже шевельнулось какое-то беспокойство, но и он промолчал, отхлебнув из чашки слишком много и резко, обжег холмик губы и небо, словно срезал с них полосу кожи тупым ножом, и после все утро трогал языком воспаленные бугорки.

      На широком крыльце Костра, протянувшемся от одного крыла до другого, полулежал Ситра, упираясь локтями в ступени, небесные глаза его были укрыты тонкими шторами век, он то ли дремал, то ли нежился в лучах едва теплого солнца и мало чем отличался от обычного человека. Панир бездумно и нервно грыз сахарную палочку. Тжум играл сам с собой, скидывая с руки в золу сложенный углом перочинный нож. Тримул стоял вдали ото всех, скрываясь в тени, ужасающе бледный и тощий. Рае глядел на него и думал: «Может, и правда, стоит сообщить кому-нибудь, что этот кент конкретно торчит? Куда смотрит его наставник?».

      Рае нащупал портсигар, но не смог прикурить, потому что забыл спички в старых штанах – Черт его дернул с утра намыться. Бесполезная самокрутка висела на губе, пока он ругал себя последними словами. Вдруг кончик ее вспыхнул – Рае чуть не сплюнул сигаретку на землю, едва успев перехватить пальцами, и теперь озирался в поисках того, кому, собственно, обязан. Тагдим покачал пальцами вскинутой в воздух руки – Рае растерянно кивнул ему в знак не самой искренней благодарности и недоверчиво затянулся.

      Когда явились Мадгар с Тулем, послушники отделились от змеев и последовали за ними, синхронно, как крысы на звуки флейты.

      Чудовищные часы висели над Гнездом, точно острие копья святого Георгия над пастью змия. Корпус их был выполнен из черной кости, такой же гладкой, как стволы деревьев в Мертвом лесу. Последние рассветные песчинки упали на темную горку, и чаши поменялись местами.

      Гнездо – круглое, как гигантский цилиндр, здание: черный кирпич, свинцовые ставни, множество медных лестниц, ведущих к бесчисленным входам первого, второго и третьего этажей, будто внутри него комнаты или кабинеты не сообщались между собой. Огибал его сажевый газон, исполосованный десятками мостков, отлитых из червленого серебра в вечных здешних орнаментах. Со всех не-сторон Гнезда, как разметка на циферблате, торчали часовые – змеи-палачи. Их лица ничего не выражали, они не были ни равнодушны, ни торжественны, казалось даже, будто они – просто статуи, правда, лица изваяний