создавать две постоянные корпорации, ограниченные, соответственно, двенадцатью и семьюдесятью членами и уполномоченные передавать свою власть преемникам из поколения в поколение. Вскоре после Его смерти символическое значение миссии Семидесяти было объяснено, поскольку очень скоро стало ясно, что Евангелие должно было быть передано во все концы земли; и, таким образом, больше не было необходимости ссылаться на этих представителей служения вселенской Церкви. Когда Двенадцать обратились к язычникам, их число утратило свое значение, и с этой даты они соответственно перестали заполнять вакансии, возникавшие в их обществе; и, поскольку Церковь приняла устоявшуюся форму, апостолы были склонны все меньше и меньше настаивать на каких-либо особых полномочиях, которыми они были изначально наделены, и скорее ставить себя на уровень обычных правителей церковной общины. Поэтому мы находим их сидящими в церковных судах с этими братьями и желающими быть известными не как апостолы, а как старейшины. У нас мало информации относительно их официальной или личной истории. Весьма двусмысленная, а иногда и противоречивая традиция является единственным руководством, которое хотя бы претендует на указание нам, где трудилось большинство из них; и тот же свидетель является единственным поручителем за заявления, которые описывают, как большинство из них закончили свою карьеру. Поучительным фактом является то, что из священных записей нельзя привести никаких доказательств рукоположения Двенадцатью или Семьюдесятью даже одного пресвитера или пастора. За исключением возложения рук на семь дьяконов, ни один вдохновенный писатель не упоминает ни одного действия такого рода, в котором когда-либо участвовали Двенадцать. Дьяконы не были правителями в Церкви, и поэтому не могли посредством рукоположения передавать церковную власть другим.
Много смысла в молчании священных писателей относительно официальных процедур и личной карьеры Двенадцати и Семидесяти. Таким образом, становится невозможным для кого-либо установить право на служение, прослеживая его церковное происхождение; поскольку никакие современные записи не позволяют нам доказать связь между вдохновенными основателями нашей религии и теми, кому впоследствии было доверено управление Церковью. В критической точке, где, если бы это было сочтено необходимым, мы могли бы получить свет вдохновения, мы оставлены блуждать в полной темноте. Таким образом, мы приходим к выводу, что притязания тех, кто называет себя глашатаями Евангелия, должны быть проверены каким-то другим критерием, нежели их церковное происхождение. Написано: «По плодам их узнаете их». Только Бог может создать истинного служителя; и тот, кто пытается установить свое право пасти стадо Христово, апеллируя к своей официальной генеалогии, ужасно ошибается относительно источника пастырского поручения. Это, действительно, ничего не дало бы, если бы служитель мог доказать свое родство с Двенадцатью или Семидесятью непрерывной
