Цветок, что уже расцвел, через год снова не распустится. Хяккисс

вопрос:

      – Что ты вчера сказал Су Чжунцину?

      – М? – Мо Дайяо отвлекся от своих мыслей, – узнаешь.

      Дойдя до беседки, А-Лин забежал в нее и, стащив колчан с луком, небрежно кинул на одну из лавочек, прикрепленных к резным невысоким решеткам. После он стянул с себя верхнее черное одеяние и повесил на перила, стараясь подобрать угол, чтобы солнечные лучи падали прямо на мокрое пятно.

      – Твой отец будет рад, если ты пройдешь отборочный этап. – Мо Дайяо поднялся по ступенькам и уселся на лавочку около сохнущего одеяния в пол-оборота: – но я хочу, чтобы ты его завалил.

      Отборочным этапом называли заключающее состязание между учащимися, где из ранее отобранных претендентов выдвигалась десятка лидеров, с последующей возможностью обучения лично у господина Мо Шидуна – главы школы Мяохуа. Соревнования представляли собой поединки во владении мечом, шестью искусствами и практики даосизма.

      Шесть искусств – основа системы образования молодых аристократов периода Чжоу, образованным среди аристократов считался тот, кто в совершенстве умел следующее: выполнять ритуалы, исполнять и понимать музыку, стрелять из лука, управлять колесницей, читать и писать, владеть счётными навыками.

      Мо Ланьлин удивленно посмотрел на дядю, продолжая машинально расправлять ткань:

      – Это же такой шанс! Мне все равно на мнение отца, я думал, если пройду, то ты будешь мной гордиться, – молодой человек опустил взгляд.

      На полу из красного дерева лежали лепестки хайтана и засохшие листья бамбука, А-Лин сапогом раздавил один из них с характерным хрустом.

      – Я тобой и так горжусь, – улыбнулся Мо Дайяо и погладил племянника по спине. – Столько воды утекло, что события прошлого казались далеким сном… Однако недавний инцидент напомнил о моих опасениях, – мужчина вытащил из рукава монетку и потер ее между пальцами.

      – Из-за убийства советника отменят отборочный этап? – покосился на дядю Мо Ланьлин.

      – Честно признаться, сам не знаю. Советник должен был сообщить предстоящую дату, но убийца выкрал послание, – господин Мо посмотрел в чащу, – неизвестно чем обернется утечка таких сведений.

      – Так что ты хотел рассказать? – нетерпеливо выпалил юноша и уселся рядом.

      – Помнишь Хун Сяосюня? – с едва уловимой тревогой в голосе спросил мужчина.

      Мо Ланьлин поморщился и поднял взгляд вверх.

      – Дядю Хуна? О нем же нельзя говорить, он считается предателем школы, – прошептал А-Лин в замешательстве.

      – Когда Хун Сяосюнь пропал, я почувствовал что-то неладное. Понимаешь, – Мо Дайяо посмотрел в глаза племянника: – он мне как брат, я знаю, какой он человек, чтобы предать школу…

      – Думаешь, его подставили? – перебил дядю Мо Ланьлин и огляделся вокруг.

      – Может и так, – господин Мо подкинул монетку и поймал ее в полете. – Я думал, он погиб, но слуга на собрании упомянул, что у убийцы советника были зеленые глаза. Теперь меня гложат сомнения.

      – И у дяди Хуна глаза были