Ангелочек. Мари-Бернадетт Дюпюи

из четырех домов, раскинувшийся на высоте в тысячу метров. На плато всегда хозяйничал ветер. Особенно тяжело там жилось зимой.

      – А, помню, – буркнул старик.

      – Когда я была девочкой, по вечерам мы часто приходили к вам, мсье Рене, – уточнила Анжелина с ноткой грусти в голосе. – Мы приносили с собой стулья, и меня это забавляло. Мы чистили кукурузу для кур… Все пели…

      – А-а… Это твоя собака?

      Молодая женщина на мгновение заколебалась. На собаке не было ошейника, и, недолго думая, она энергично кивнула головой.

      – А то мне нужна овчарка. Я уже говорил мэру: вчера вечером волки задрали мою овцу. У меня была собака, но сдохла.

      – Мне очень жаль, – ответила Анжелина, прощаясь. – Удачи вам!

      Ее позабавили выговор и грубоватые манеры старика. Благожелательная мадемуазель Жерсанда обучила ее хорошим манерам и литературным выражениям.

      «Возможно, славная мадемуазель Жерсанда догадывалась о моих отношениях с Гильемом. Этим летом она слишком настойчиво повторяла, что я должна уметь вести себя в обществе. Если мне придется разговаривать с Лезажами, я не ударю в грязь лицом».

      Малыш расплакался. Его плач был похож на мяуканье котенка. Анжелина приподняла накидку и поцеловала сына в лобик.

      – Прошу, будь умницей! Скоро тебя покормят, Анри, – ласково приговаривала молодая мать, сворачивая на узкую улочку с серыми домами.

      Каждый шаг давался ей с трудом. Но, как ни медлила Анжелина, она все-таки пришла на улицу Лавуар. Охваченная нервной дрожью, молодая женщина привязала ослицу к кольцу, вделанному в стену.

      – А ты, собака, подожди меня здесь, – выдохнула Анжелина. – Не уходи. Я не знаю, что буду делать с тобой, но подожди.

      Малыш заплакал громче. С пересохшими губами Анжелина сквозь слезы растерянно смотрела на темную деревянную дверь. Она должна была постучать, но ее руки судорожно вцепились в крохотное тельце сына.

      – Пресвятая Дева, помоги мне! – прошептала Анжелина, стараясь обрести мужество. – Если женщины Сютра увидят, что я плачу, если я не сумею поведать им сказку, которую придумала, они поймут, что этого ребенка родила я. Гильем, почему ты не возвращаешься?! Почему молчишь? Боже мой! Ты мог бы мне написать!

      Анжелина в последний раз с нежностью взглянула на своего ребенка. Подавив тяжелый вздох, она постучала в дверь: раз, два, три.

      Глава 2

      Анжелина

      Бьер, 12 ноября 1878 года

      Анжелина занервничала и вновь постучала. Наконец за открывающейся дверью раздался пронзительный голос. В проеме показалось красное лицо Жанны Сютра, маленькой, толстой женщины лет сорока.

      – О! Да это мадемуазель Лубе!

      Анжелина счистила об острый край каменного порога грязь, прилипшую к подошвам, и вошла в дом.

      – Мадам Сютра, вы получили мое письмо? – спросила она. – Вас не удивил мой приезд?

      – Конечно нет. Разумеется, я получила ваше письмо. И сразу же побежала