Жемчужина Санкт-Петербурга. Кейт Фeрнивалл

стали толкать со всех сторон, тянуть за одежду, и в конце концов он, пригрозив всем «столыпинским галстуком», протиснулся к двери и под насмешливые крики и свист вышел из зала.

      – Власть рабочим! – заорал Сергеев.

      Стоявший у стены Аркин зажег сигарету и одобрительно кивнул. Диктатура пролетариата, так назвал это Лев Троцкий. Кровавой и беспощадной битвы было не миновать. Вопрос только: когда?

      Поп был умен, в этом сомневаться не приходилось. Отец Морозов понимал людей. Тех, у кого сводило от голода желудки, он заманивал в церковь котелком горячей похлебки. Без мяса, разумеется, только овощи, но благодарность несчастных не знала границ. И похлебка эта не только согревала их тела, она распаляла их гнев, гнев, вызванный тем, что их довели до такого состояния. Она пробудила в людях чувство справедливости еще до того, как они стали собираться в залах, чтобы слушать выступления товарища Сергеева. Единственный изъян отца Морозова – это отсутствие веры. Веры в Бога и в то, что Он любит каждого из людей, даже самых жалких представителей человеческой расы. Иногда это мешало.

      Поп в своем черном одеянии, точно ворон, стоя за дымящимся котлом, разливал похлебку в кружки, выслушивал жалобы, давал советы и произносил слова утешения. Он не знал усталости. Он всегда выглядел одинаково: высокая фигура в черной рясе из грубой домотканой материи… Легкая сутулость, густая борода. Вероятно, ему было не больше сорока, но выглядел он значительно старше. Волосы его утратили цвет. Причиной, возможно, была людская боль, которая годами вливалась ему в уши, а возможно, и смерть жены.

      Аркин стоял рядом с отцом Морозовым, выжидая, когда того хотя бы на минуту оставят в покое обступившие голодные люди, протягивающие миски и кружки.

      – Отец, мы достали все, что нужно.

      – Здесь?

      – Внизу. Спуститесь, когда освободитесь.

      Священник кивнул и благостно улыбнулся следующему подошедшему. Аркин про себя восхитился его выдержке. Никто не заподозрил бы, что этот человек несет смерть.

      Изготовление бомб – занятие, требующее особого подхода. Отец Морозов был в их компании мозгом, именно он задумывал и разрабатывал планы. Михаил Сергеев добывал все необходимое, не задавая лишних вопросов. Сам же Аркин был руками. Остальные в их группе предпочитали не прикасаться к взрывчатке.

      Эта троица работала слаженно, но сегодня Аркин заметил, что товарищ Сергеев чем-то обеспокоен. Он постоянно то вскакивал из-за стола, за которым работал Аркин, то садился, что немало раздражало. В конце концов, не выдержав, он отложил плоскогубцы. В подвале было до того холодно, что дыхание клубами пара подымалось вверх каждый раз, когда они что-то говорили. Аркин даже начал побаиваться, что, если температура упадет еще ниже, замерзнет гелигнит. Он посмотрел на Сергеева. На том был грязный пиджак, весь в прорехах, засаленный шарф обвивал шею таким количеством колец, что походил на уснувшего толстого удава.

      – В чем дело? – спросил Аркин. – Речь сегодня ты произнес отменную. Ты должен