Долгая дорога в дюнах. Олег Руднев

и, сглаживая резкость диагноза, пошутил: – В наш беспокойный век, знаете, мы все живем на грани.

      Такое объяснение мало утешило хозяина дома. Он сосредоточенно думал о чем-то своем:

      – Значит, она еще до того…

      Врач сочувственно посмотрел на несчастного:

      – Вас все-таки что-то тревожит?

      Лосберг скривился как от боли, подошел вплотную к врачу, сказал горячечным шепотом:

      – Я бы вас очень просил… этот диагноз… – Он на секунду замялся, мучительно подыскивая слова, но врач сам пришел ему на помощь:

      – Вы хотите, чтобы все это осталось между нами?

      – Да! – выдохнул Рихард. – Я был бы вам очень признателен. Понимаете?..

      – Понимаю, – предупреждающе поднял руку доктор. – Ничего не надо объяснять. Вы друг господина Крейзиса, и этого достаточно. Обещаю, что все останется между нами. Но вместе с тем настоятельно рекомендую пригласить профессора Блюменталя. Необходима его консультация. И распорядитесь, чтобы в доме была абсолютная тишина. Полнейший покой.

      – Блюменталь, Блюменталь… – что-то сосредоточенно вспоминал Рихард. – Позвольте, но ведь это, насколько мне известно, женский доктор?

      – Да, – усмехнулся врач. – Это так же точно, как и то, что ваша жена – женщина. Видите ли… возможно, я ошибаюсь, но мне кажется – ваша жена беременна.

      Лосберг побледнел:

      – Что?

      – Вот именно. Поэтому и надо посоветоваться со специалистом.

      Рихард смотрел на доктора, с трудом воспринимая смысл его слов.

      – Я, конечно, понимаю, но… – Сигара погасла, и врач обернулся в поисках спичек. Лосберг машинально достал коробок из кармана, чиркнул. Опомнился он лишь тогда, когда пламя обожгло пальцы.

      – А, черт!.. – Рихард отдал коробок врачу. – Что же вы предлагаете?

      – Прежде всего оградить ее от всякого рода волнений. – Он прикурил, выпустил клуб дыма, многозначительно посмотрел на Лосберга. – Я твердо обещаю, что и это останется между нами. Профессора Блюменталя я беру на себя.

      Лосберг едва выдавил:

      – Благодарю, вы очень любезны.

      …Снова и снова бежала Марта по лесу – сквозь ливень, сквозь тьму. За ней гнался, ее настигал Рихард. Бросалась в сторону – навстречу выскакивал пастор. Озолс, Эрна, Петерис – все с воплями и гиканьем носились за ней, протягивали руки. Лица их странно искажались, глумливо скалились.

      – Артур!.. Артур!.. – шептала она, разметавшись на подушках.

      Потом вдруг вскрикнула отчаянно, вытянулась, затихла. Рихард отпрянул от постели, грубо схватил доктора за плечо:

      – Что с ней?

      – Господин Лосберг, вы мне мешаете, – врач нетерпеливо стряхнул его руку, взял шприц, опалил пламенем спиртовки иглу. – Я просил вас не входить…

      Настольная лампа тускло освещала неприбранный кабинет, неподвижно сидящего за столом Рихарда, его мрачное, заросшее щетиной лицо. Вошла горничная, поставила поднос с кофе:

      – Ваш завтрак, господин Лосберг.

      – Завтрак? – Он с недоумением поднял воспаленные бессонницей глаза. – Почему завтрак?

      Горничная