Наши за границей. Где апельсины зреют. Николай Лейкин

приближаясь ко входу, супруги наконец вошли в ресторан. Большая зала ресторана Дюваля была переполнена публикой. В нее впускали через входную дверь только столько посетителей, сколько их выходило из выходной двери. В зале сидящий у входных дверей француз с эспаньолкой тотчас же протянул супругам две карточки.

      – Как, и в ресторан за вход? И здесь билеты?! – воскликнул Николай Иванович. – Ну что, Глаша, не говорил ли я тебе?.. – отнесся он к жене.

      – Да уж бери, бери… В чужой монастырь с своим уставом не ходят.

      – Комбьен?[171] – спросил Николай Иванович, вытаскивая из кармана на ладонь деньги.

      Француз с эспаньолкой улыбнулся и отвечал:

      – Vous payerez après, monsieur, après… Prenez seulement deux cartes[172].

      – После заплатишь. Бери, что подают, – перевела Глафира Семеновна.

      – Ну город! Ну порядки! За вход в ресторан берут! У нас по зимам в ресторане «Аркадия» музыка играет, горлопяты разные поют, да и то за вход не берут.

      В зале все столы были заняты, так что пришлось отыскивать место, где бы можно было поместиться. Стучали вилки, ложки и ножи о тарелки. От людского говора стоял какой-то шум наподобие пчелиного жужжания. Супругам долго бы пришлось искать места, если бы их не окликнул лакей в курточке и белом переднике чуть не до пола, в свежих, упирающихся в гладко бритый подбородок воротничках и с карандашом за ухом.

      – Vous cherchez une place, monsieur… Voilà la table… Allez avec moi…[173] – обратился он к Николаю Ивановичу, повел за собой и, подведя к маленькому столу с мраморной доской, указал на стулья.

      Николай Иванович колебался, садиться или не садиться.

      – А за стулья здесь не берется? – спросил он слугу. – Глаша, спроси.

      – Да уж садись, садись… Нельзя же стоя обедать.

      – Бьюсь об заклад, что и здесь за стулья возьмут, – проговорил Николай Иванович, опускаясь на стул, похлопал по стулу ладонью и задал вопрос слуге: – Комбьян за эти вещи?

      Слуга, разумеется, не понял вопроса, взял от супругов карточки, полученные ими при входе, положил их на стол, отметил что-то карандашом, подал карточку обеда и остановился в почтительном ожидании заказа.

      – Глаша! Мы прямо обед спросим, – сказал Николай Иванович жене и, обратясь к слуге, сказал: – Дине… Де дине…

      – Nous n’avons pas de diners, monsieur. Seulement à la carte… Il faut choisir… Prenez la carte[174].

      – Нет здесь обедов. Надо по карте заказывать, говорит он, – перевела Глафира Семеновна.

      – Как? В том ресторане, где берут за вход, да еще обедов нет? Вот это штука!

      – Да оно и лучше, Николай Иваныч, – перебила Глафира Семеновна мужа. – А то Бог знает еще чем накормили бы… Пожалуй, в обеде-то еще лягушку подсунут. Съешь, а потом…

      – Что за вздор! Лягушку сейчас можно увидать. Неужто не можешь лягушку от чего-либо другого отличить?

      – А рубленую подадут, так как ты ее отличишь? Давай выберем самые обыкновенные блюда.

      – Ну бьен… Итак, прежде всего водки

171

Сколько?

172

Заплатите позже, месье, позже… Возьмите только две карточки.

173

Вы ищете место, месье… Вот стол… Пойдемте со мной…

174

Обед… Два обеда… – У нас нет обедов, месье. Только по меню… Надо выбрать… Возьмите меню.