Наши за границей. Где апельсины зреют. Николай Лейкин

сторожу квитанцию.

      – Weiter, mein Herr[86], – отмахнулся тот и указал куда-то рукой.

      – Багаже… – сунулся Николай Иванович к другому сторожу, и опять тот же ответ.

      Пришлось выйти к самому выходу из вокзала. Там около дверей стояли швейцары гостиниц, с модными бляхами на фуражках, и приглашали к себе путешественников, выкрикивая название своей гостиницы. Один из таких швейцаров, заслыша русский разговор Николая Ивановича и Глафиры Семеновны, прямо обратился к ним на ломаном русском языке:

      – В наш готель говорят по-русски. В наш готель первая ранг комната от два марка до двадцать марка!

      – Глаша! слышишь! По-русски болтает! – радостно воскликнул Николай Иванович и чуть не бросился к швейцару на шею: – Голубчик! Нам багаж надо получить. По-немецки мы ни в зуб и уж претерпели в дороге от этого, яко Иов многострадальный! Три немецких полтинника на чай, выручи только откуда-нибудь багаж.

      – Можно, можно, ваше превосходительство. Давайте ваш квитунг и садитесь в наша карета, – отвечал швейцар.

      – Вот квитанция. Да, кроме того, надо саквояжи и подушки получить. Мы растерялись в дороге и забыли в вагоне все наши вещи.

      Николай Иванович передал швейцару происшествие с саквояжами.

      – Все сделаю. Садитесь прежде в наша карета, – приглашал швейцар.

      – Да нам не нужно кареты, мы не останемся в Берлине; мы побудем на вокзале и в Париж поедем. Нам не нужно вашей гостиницы, – отвечала Глафира Семеновна.

      – Тогда я не могу делать ваш комиссион. Я служу в готель.

      Швейцар сухо протянул квитанцию обратно.

      – Да уж делайте, делайте! Выручайте багаж и вещи! Мы поедем к вам в гостиницу! – воскликнул Николай Иванович. – Черт с ними, Глаша! Остановимся у них в гостинице и переночуем ночку. К тому же теперь поздно. Куда ехать на ночь глядя? Очень уж я рад, что попался человек, который по-русски-то говорит, – уговаривал он супругу и прибавил швейцару: – Веди, веди, брат, нас в твою карету!

      Через четверть часа супруги ехали по ярко освещенным улицам Берлина в гостиницу.

      – Не поезжай к ним в гостиницу – ни подушек, ни саквояжей своих не выручили бы и опять как нибудь перепутались бы. Без языка – беда, – говорил Николай Иванович, сидя около своих вещей.

      XIII

      – Ну уж ты как хочешь, Николай Иваныч, а я здесь, в Берлине, больше одной ночи ни за что не останусь. Чтоб завтра же в Париж ехать! С первым поездом ехать, – говорила Глафира Семеновна. – Немецкая земля положительно нам не ко двору. Помилуйте, что это за земля такая, где, куда ни сунешься, наверное не в то место попадешь.

      – Да уж ладно, ладно, завтра поедем, – отвечал Николай Иванович. – Пиво здесь хорошо. Только из-за пива и побывать стоит. Пива сегодня попьем вволю, а завтра поедем.

      – Я даже и теперь-то сомневаюсь, туда ли мы попали, куда следует.

      – To есть как это?

      – Да в Берлин ли?

      – Ну вот!

86

Дальше, сударь.