Наши за границей. Где апельсины зреют. Николай Лейкин

вспомнил Николай Иванович. – Я думал, что у вас в аквариуме Штраус, – продолжал он.

      – Штраус на Зоологический сад… Там и штраус, там и жираф, там и гиппопотам, там и ваш русский ейсбер – ледяной медведь.

      Супруги взяли билеты и в сопровождении швейцара вошли в аквариум. Направо и налево стеклянные резервуары с плавающей в воде рыбой. Николай Иванович взглянул мельком и сказал швейцару:

      – Ну мимо! Чего тут простых-то рыб раcсматривать! Этого добра у нас в Петербурге в каждом трактире в садке много плавает. А ты веди к ученым рыбам, которые вот музыку-то играют.

      Швейцар покосился на него и повел дальше. Показался террариум с черепахами.

      – Вот тут шильдкрете, – указал он.

      – Черепахи? – заглянула Глафира Семеновна, сморщилась и проговорила: – Фу, какая гадость! Ведите скорей нас к эстраде-то.

      Швейцар опять покосился. Он недоумевал, отчего это путешественники пришли в аквариум и ни на что смотреть не хотят.

      – Сейчас будут знаменитый орангутанг и горилла, – сказал он.

      – Это то есть обезьяны? – спросила Глафира Семеновна. – Не надо, не надо нам обезьян. Ну что на них смотреть! Эка невидаль! Вы ведите нас скорей к этому… Как вы его назвали-то? Да… Амфибиен… Ведите туда, где этот Амфибиен играет. А здесь и публики-то нет.

      – Мадам хочет амфибиен смотреть? – улыбнулся швейцар. – А вот многие дамы не любят на амфибиен смотреть. Вы храбрый дама… Вот начинаются амфибиен, – указал он на бассейн. – Тут крокодилен…

      Глафира Семеновна так и шарахнулась в сторону, увидав выставившуюся из воды голову крокодила.

      – Тьфу, тьфу, тьфу! – заплевалась она. – И как вам не стыдно на такую гадость указывать! Мы вас просим, чтобы вы нас к Амфибиену вашему вели, а вы, как назло…

      – Да ведь это амфибиен и есть… – начал было швейцар.

      – Дальше, дальше, Франц! Что это в самом деле! Тебе русским языком говорят, что мы не желаем этой дряни смотреть! – крикнул Николай Иванович.

      Швейцар недоумевал.

      – Мадам просить амфибиен…

      – Ну так и веди к нему! А ты каких-то ящериц да лягушек показываешь.

      Сделали еще поворот.

      – Вот, – указал швейцар.

      За стеклом из-под камня выставилась громадная змея, обвила сук дерева и, поднимая голову, открывала пасть. Увидав ее, Глафира Семеновна пронзительно взвизгнула и бросилась к мужу:

      – Коля! Голубчик! Уведи меня скорей!.. Не могу, не могу… Ты знаешь, я змей до страсти боюсь… У меня руки, ноги трясутся. Мне дурно может сделаться.

      Она вся нервно тряслась. На глазах ее показались слезы.

      – Хер Франц! Да будет ли этому конец! Что это за безобразие! – закричал Николай Иванович на швейцара. – Тебе русским языком сказано, что не хотим мы смотреть этой дряни! Тысячу раз тебя просят, чтобы ты нас на музыку вел, а ты, черт тебя знает, к чему нас подводишь!

      – На какую музыку? – удивленно спросил швейцар. – Здесь никакой музыки нет.

      – Как нет? Да