Пионерское лето 1964 года, или Лёша-Алёша-Алексей. Александр Степанов

и мои губы ткнулись в её ушко. Ленка попросила:

      – Отпусти…

      – Не отпущу. Ещё немножко и мы квиты.

      Ленка резко присела, смогла расцепить пальцы и освободить руки. Я отступил назад и получил презвонкую… пощёчину! Влепив её, она настороженно взглянула в мои глаза ― видимо, сама не ожидала от себя такой прыти и теперь опасалась моей реакции.

      Потирая щёку, я улыбнулся ей и к чему-то буркнул:

      – Мерси.

      Откуда я это слово взял, сам не понял, само выскочило! В глазах Ленки исчезла насторожённость, а неожиданно вырвавшееся «Мерси» рассмешило её. И меня тоже. Мы рассмеялись.

      – На здоровье, ― ответила Лёнка и выскочила из пионерской комнаты.

      Я вышел следом. Поцеловать Ленку не удалось, но не это было моей задачей. Цель достигнута! Теперь не я, а она будет чувствовать себя неловко при встрече со мной, думать о пионерской комнате, о моей попытке поцеловать её, о моей руке у подола её юбки, а не о моём конфузе в автобусе.

      Танька Лемехова, она была в фойе, когда я вышел из пионерской комнаты, с любопытством проводила взглядом Жданову, проскочившую мимо неё на выход, а потом и на меня, потиравшему ― я это увидел в зеркало, покрасневшую щеку.

      ***

      Довольный собой, я пошёл искать Сашку. Он стоял возле беседки с девчонками: Танькой Снежной, Ольгой Бердниковой, Танькой Соколовой и что-то оживлённо им рассказывал. Соколова и Бердникова смеялись, а Снежная просто покатывалась со смеху. Меня удивляло, как он легко сходится с девчонками. Несколько минут и они вместе смеются над чем-нибудь, шутят.

      Мы, были как-то сами по себе, а девчонки сами по себе, обращались мы друг к другу хоть в школе, хоть здесь, только по фамилиям. Исключением была только Женька Панус, которую, чтобы не путать с Сашкой, пацаны называли Женькой.

      Другим исключением была Зинка Мороз, кличка которой «Зиночка» постепенно потеряла первоначальный смысл, и она просто стала Зиночкой при обращении к ней. Никогда прежде ни в школе, ни во дворе или пионерском лагере не слышал, чтобы пацаны обращались к девчонке уменьшительно-ласкательным именем.

      А вот Сашка, по приезде в лагерь, сразу называл девчонок не по фамилиям, а по именам, причём, не Танька или Ленка, а Таня, Лена. Это было немного странно, но пацаны относились к этому нейтрально, не подшучивали над ним; считали, что у его сестры много подружек, вот и привык к девчонкам так обращаться.

      Мне тоже хотелось называть некоторых из них по имени. Например, Пирогову ― Вера, Жданову ― Лена, а Женьку всё равно Женькой из-за её вредности.

      – Сашка, ― позвал я.

      Он вопросительно посмотрел на меня.

      – Подойди, дело есть.

      – Сейчас.

      – Жду!

      Сказав что-то девчонкам, он пошёл ко мне.

      – Ну, ты и враль, Сашка, ― крикнула ему белобрысая Танька Снежная и рассмеялась. ― Не было этого!

      – Ещё как было! ― оглянулся он в ответ и спросил меня:

      – Ну что?

      – Время ещё есть. Сходим, проверим яйцо?

      – Не опоздаем на построение? ― засомневался он.

      – Мы мухой, туда