Пионерское лето 1964 года, или Лёша-Алёша-Алексей. Александр Степанов

потёр!

      – Сейчас ополосну, дам, ― ответил Весло.

      Он сходил к раковине и вернулся с тазом, наполненным водой.

      – Вот, ты мне спину тёр, а я тебе воды за это набрал. Все по-честному?

      – Да, спасибо, Серёжа.

      Весёлкин опрокинул воду из таза на голову Аськи. Тот заорал благим матом.

      – Ты что? ― возмущённо взглянул я на Весёлкина.

      – Ничего. Пусть закаляется как Суворов в детстве.

      Дверь приоткрылась и к нам заглянула Сталина Ивановна, глядя поверх наших голов, прикрикнула:

      – Вы что здесь творите! Что за вопли такие? На улице слышно. Вы мне что обещали!

      – Водой холодной он обливается! ― пожаловался Ася, указав на Весёлкина.

      – Все, тихо. И чтобы больше не звука! И запомните, я никуда не ухожу и всё слышу! ― припугнула она и прикрыла дверь.

      – Сталина Ивановна, тихо будет, я обещаю! ― крикнул запоздало ей в спину Глухарёв, а Весёлкину и Асееву пригрозил: ― Только вякните!

      – Пацаны, ― обратился к народу Кузнецов. ― Я прошлый год в другом лагере был. Мы там в трусах в бане мылись.

      – И я в другом был. Там тоже в трусах, ― подтвердил его слова Ефимов.

      – Принимается! Давайте в следующий раз так и сделаем? ― предложил Весёлкин.

      Его решение поддержали.

      ***

      Ребята, что уже помылись, шли одеваться. Я, одним из последних, приоткрыл дверь, выглянул в предбанник: ни воспитательницы, ни Ирины Николаевны не было, облегчённо вздохнув я вышел. Что за фигня? На моей вешалке галстук, рубашка, шорты, трусов ― нет!

      Растерянно оглянулся на ребят и увидел ехидные усмешки Матвейки и Коряги. Это меня взбесило. спёрли! Я надел шорты на голое тело, подошёл к Глухарёву и потребовал:

      – Скажи шестёркам своим, чтоб вернули!

      – Ты о чём? ― спросил он с деланным удивлением.

      – Они знают, ― кивнул я на Матвеева и Катрягу.

      Глухарёв посмотрел на своих прихлебателей, но они пожали плечами.

      – За пропажу после ужина ответишь! ― пообещал я, обулся, надел рубашку, пионерский галстук и пошёл на выход. Понял, придётся драться. Когда я ещё был в фойе Глухарь окликнул меня:

      – Печенька, ты в пожарном ящике искал?

      Видимо, он всерьёз воспринял моё предупреждение и драться, как и я, не хотел. Ничего ему не ответив, я вернулся в раздевалку, достал из пожарного ящика свои трусы.

      Надевать их было уже поздно, в отделение входили ребята с третьего отряда, а в фойе, через открытую дверь я видел их пионервожатую. Прошмыгнув мимо неё с трусами, завёрнутыми в полотенце, я вышел на улицу повеселевшим. В отряде надену.

      Перед баней стоял автобус, который привёз ребят третьего отряда. «Ольга Сергеевна». Среди мелких девчонок третьего отряда была и та, что так лихо отплясывала в актовом зале. Она встретилась со мной взглядом, видимо, узнала меня, поскольку её улыбка стала, как и прошлый раз, дерзко-самоуверенной, она гордо прошла мимо, оглянулась, проверить мою реакцию на неё, увидев, что я провожаю её взглядом, не удержавшись, прыснула