Пионерское лето 1964 года, или Лёша-Алёша-Алексей. Александр Степанов

глаза… Череда меняющихся картинок. Мы идём с ней вниз по косогору. Вот я несу её на руках. Верочка собирает землянику… Какая-то сила подхватывает меня вверх, к облаку, на которое я смотрел при разговоре с Осиповой. Но это не облако, а тёмный вакуум… торричеллиева пустота, о которой упоминала за обедом Женька. Я ничуть не сопротивляюсь этому, потому, что знаю, что уже сплю.

      Глава 4

ДЕНЬ ЧЕТВЁРТЫЙ. 14 ИЮНЯ, СУББОТА

      Проснулся я и вспомнил, Пирогова приснилась. Я нёс её на руках по заросшей травой полянке, а потом мы собирали землянику. Знаю, ягоды земляники ещё зелёные, а снится, что уже поспели. Ну, вакуум ― это понятно, Женька про вакуум недавно говорила. Анализировать сон было некогда. Нужно торопиться. Я встал и тихонько разбудил Сашку.

      – Я первым выйду, затем ты, ― сказал я ему.

      – Хорошо, ― прошептал он.

      – Стакан не забудь.

      Стараясь не шуметь, я надел кеды, взял стакан и в трусах вышел из отряда. Было сыро и прохладно. Я поёжился и пожалел, что не надел майку. Вскоре из отряда вышел и Сашка, тоже без майки.

      – Где стакан? ― шепнул я.

      – Забыл. Принесу.

      – Что уж теперь, одного хватит.

      – Куда?

      – К туалету. За ним собирать будем.

      Опасаясь прикасаться к мокрым деревьям, уклоняясь от веток орешника, мы вошли в лес. Сашка поскользнулся и ухватился за ствол молодой берёзки.

      – Блин! Ты что опупел? ― возмущённо прошептал я, втягивая голову в плечи от холодных капель росы, окативших меня с головы до ног.

      – Я не хотел, ― прошептал он в ответ.

      Росу собирали, стряхивая капли с листьев.

      – Гляди, ― тронул меня за плечо Сашка, и указал на тропинку.

      По тропинке в нашу сторону вприпрыжку шла-бежала Жданова, подружка Пироговой. Она без юбки, блузка не полностью застёгнута на пуговки, видно, что и майки на ней нет, видны и её белые трусики.

      Интересно наблюдать за человеком, уверенным, что его никто не видит. В туалет Жданова не пошла, присела за кустами. Правильно, заходить в туалет нужно с большой опаской: запах хлорки, полумрак… Нам с Сашкой видна только её макушка. Она по-маленькому. Когда встала, Сашка не сдержался, крикнул: «Гав!»

      Жданова испуганно оглянулась в нашу сторону, вряд ли она могла нас увидеть, вскочила и побежала к отряду.

      – Зачем? ― упрекнул я Сашку, ― Ты сам по-маленькому в туалет разве ходишь? Газовая камера там как в Освенциме!

      Хлорку обновляли еженедельно. Ночью в туалет, которому соответствовало название «клозет» или «нужник», нужно заходить с большой осторожностью: полумрак, можно провалиться в очко, потом не отмоешься.

      – Да ладно, что случилось? Ничего не случилось! Мы же никому не расскажем? Я нет, ― сказал Сашка.

      – И я нет.

      Симпатичная подружка у Пироговой, подумал я, глядя ей вслед. Росы уже набралось достаточно. Нам много и не надо. Есть на дне стакана ― и хватит. Прозвучал сигнал горна «Подъем!», скоро на зарядку.

      Со стороны площадки построений из громкоговорителя донеслась песня:

      …На зарядку, на зарядку

      Горн