Пионерское лето 1964 года, или Лёша-Алёша-Алексей. Александр Степанов

«ФЭД».

      Я как-то поинтересовался, что означает название «ФЭД». Оказалось, что это первые буквы фамилии, имя и отчества командира ЧК, то есть Чрезвычайной комиссии, Феликса Эдмундовича Дзержинского.

      – Попрошу в кадр, ― обратился к нам Груббер.

      – Яков Моисеевич, а фотокарточки будут? ― спросил я.

      – Обещаю, ― пообещал он.

      – А у нас не все. Может, ребят остальных подождать? ― предложила Лемехова.

      – Это мы ещё успеем, будет и общая фотография, ― заверил Яков Моисеевич. ― Ближе, ближе друг к другу.

      Я встал рядом со Сталиной Ивановной, Ленка Жданова ― слева от меня, рядом с ней Малютина, Пирогова за ними. Из пацанов только Юрка Кузнецов. Светка Осипова шепнула мне: «Поговорить нужно». Я согласно кивнул.

      Юрка Кузнецов со смешком рассказал мне историю, мол, их класс весной мужик фотографировал, который букву «эЛ», как и Груббер, вообще не выговаривал. Сказал, что после просьбы фотографа: «На табуретках во третьем ряду, уыбнитесь!» ― улыбались, как он сказал, все!

      Когда я разговаривал с Кузнецовым, Осипова помахала рукой, привлекая моё внимание, поймала мой взгляд и глазами указала на беседку у нашего отряда. Верка, заметив это, посмотрела на меня презрительно ―. сама же нас познакомила, а теперь осуждает наше знакомство.

      В беседке Осипова сказала:

      – Лёша, у меня ещё просьба есть. Ты же знаешь, у меня пионерское поручение концерт подготовить к родительскому дню. В звене у Глухарёва Куликов есть. Фамилия у него ― Куликов.

      – «Кулик», что ли?

      – Ну да. Девочки говорят, у него голос как у Робертино Лоретти. В прошлом году он на концерте в Доме пионеров на итальянском языке пел! Я Глухарёва не хочу просить, а самой неудобно подойти. Скажи Куликову, пусть у нас на концерте выступит, хорошо?

      Я уже знал, что Куликов ― это тот чудик с чёлочкой на голове, который перед пионерлагерем в носочках был. В звене Глухарёва ребята подшучивали над ним, над его вежливостью. Его кровать предпоследняя в их ряду. Чтобы чувствовать себя в безопасности Куликов добровольно выбрал роль «лучшего друга» пионервожатой, ходил за Ириной Николаевной хвостиком, выполнял её поручения. Нашей вожатой нравилось, что у неё появился верный паж и безотказный помощник.

      Светке я пообещал:

      – Ну хорошо, после обеда я поговорю с Куликовым. Мне нетрудно.

      ***

      Перед построением на обед нарисовались и «герои дня» ― неразлучные Решетов Ванька и Крутояров Юрка.

      – Ярок, ну-ка, удиви народ, чего выучил! ― потребовал у Крутоярова Кузя.

      Юрка смущённо улыбнулся и, удовлетворяя наше любопытство, проговорил без запинки:

      – Пожалуйста, могу, если хотите:

      На реке мы лениво налима ловили, на реке мы ловили леня.

      На реке мы лениво налима ловили, на реке мы ловили леня.

      Потом хохотнул и, указав на Решетова, сказал:

      – Вон, Решку спросите! Пусть он скороговорку расскажет. Полный трындец!

      – А ну, Решка, удиви! ― потребовал Кузя.

      – Да,