Пионерское лето 1964 года, или Лёша-Алёша-Алексей. Александр Степанов

дустом для защиты от клещей, пересёк десятиметровую противопожарную минерализованную полосу и прошёл дальше в лес до просеки линии электропередач. Она спускалась вниз и пересекала автомобильное шоссе, по которому мы приехали в лагерь.

      Пройдя её, я углубился в противоположную полосу леса, дошёл до тропинки на берега мелкого ручейка, бежавшего вниз по склону. Если по ней подниматься вверх, можно пройти до валуна ― указателя, где нужно свернуть к нашему с Алькой Лариной схрону, а если спускаться вниз, можно выйти в водосточной трубе под дорогой, а затем к карьеру.

      Я выбрал приоритетом землянку и пошёл по тропинке вверх до валуна и у него свернул влево. Подземный схрон был скрыт кустами орешника, а ориентиром его расположения служило дерево старой липы. Моей задачей было проверить, сдвигал ли кто-нибудь в него лаз. Указателем этого, служили бы сдвинутые сухие отломки ствола дерева, которые я уложил буквой «эН» на крышке лаза три года назад. Убедившись в сохранности моего знака, я побежал на карьер.

      Очень удачно, что по водосточной трубе под можно незаметно перейти на другую сторону от дороги и выйти на берег речушки с названием Змейка. Именно она питала пруд пионерского лагеря и в неё, ниже по течению, впадал небольшой ручеёк, вытекающий из карьера. Поднявшись вверх по берегу ручейка, я вышел на его берег.

      Карьер уже давно уже забросили. Берега его заросли кустарником, деревьями ивы, но берег со стороны пионерлагеря был удобен для купания. Он вытянулся узкой полоской вдоль карьера, был пологим и покрыт мелкой галькой с песком. Вторым его достоинством было то, что берег карьера со стороны дороги скрывали большие кучи гравия, заросшие высокой травой и кустарником, а противоположный берег был низким и болотистым. Все это делало карьер уютным и укромным местечком, где не нужно было бояться посторонних.

      Я ещё раз порадовался удаче. С Мишкой Гудиным мы нашли его в прошлом году совершенно случайно, ходили на речку ловить раков и набрели. Я осмотрел берег. Он немного изменился с прошлого года. У входа появилась сухая лесина ивы. Её, видимо, принесло в паводок. Следов ног на берегу не было. Это меня устраивало. В мокрых трусах возвращаться в пионерлагерь нельзя, догадались бы, что на речку бегал. Это и являлось причиной, по которой я никому не хотел показывать расположение карьера.

      В воду я входил осторожно. Дно у берега было покрыто галькой, а дальше ― песок. Вода только на мелководье была тёплой, да и купаться одному не то удовольствие, поэтому в воде я был недолго.

      Чтобы контролировать время и не опаздывать в лагерь я решил сделать на его берегу солнечные часы. Это совсем несложно. Плоскость циферблата должна быть параллельна экватору, а стержень, его называют «гномон», перпендикулярен циферблату. Широта, где мы живём, примерно равна пятидесяти пяти градусам, значит, наклон циферблата ― тридцать пять градусов. Пусть он будет тридцать три. Погрешность небольшая.

      Ломаем веточку, рисуем на песке квадрат со сторонами длинной, равной ветке, и ориентацией сторон: «юг-север». Я знаю, где Полярная звезда.