Хенемет-Амон. Павел Сергеевич Марков

стражник по ту сторону.

      – Да в чем там дело?!

      – Проситель не сказал. Он говорит, это не для чужих ушей.

      Зодчий вздохнул:

      – Ну и кто этот проситель?

      – Яхмеси Пен-Нехбет, господин.

      Сененмут вздрогнул.

      – Кто-кто? – переспросил он.

      – Яхмеси Пен-Нехбет.

      Зодчий обернулся и изумленно уставился на Хатшепсут. Возбуждение как рукой сняло.

      – Там Яхмеси пришел, – прошептал он вмиг пересохшими губами.

      – Что? – царица перестала поглаживать грудь.

      – Это Пен-Нехбет явился.

      Хатшепсут резко села:

      – Он здесь?

      Сененмут молча кивнул.

      – Ты сказал, что он должен быть на лодке вместе с ним! – медленно проговорила она, пронзая взглядом.

      – На ладье, – непроизвольно поправил ее он, все еще пребывая в растерянности.

      Глаза Хатшепсут угрожающе сузились до мелких щелей. В них заплясал опасный огонь.

      – Ты еще поправлять меня удумал?!

      – А… я… – Сененмут ощутил внезапную слабость в коленях. Будто пронес мешок пшеницы через весь город. – Прости меня, моя госпожа, я…

      – За-мол-чи. Иначе швырну в тебя кубком.

      Грудь Хатшепсут вздымалась в порыве сдерживаемого гнева, и теперь она уже не выглядела столь манящей и желанной.

      – Передай, что я буду ждать его в тронном зале.

      Однако Сененмут ее не расслышал. Целый ворох мыслей, подобно стае мошкары, взвился в голове. Зодчий стоял у входа в покои и отстраненно пялился в пол.

      «Что же произошло? Почему Яхмеси Пен-Нехбет здесь? Он и вправду же должен быть сейчас с ним на прогулке по Хапи! Для чего ему встречаться с госпожой? Неужели что-то и вправду случилось? Но, во имя Амона, что?».

      – Сененмут!

      – А?

      Он так глубоко погрузился в себя, что не услышал, как она обращается к нему. Зодчий перевел взгляд в сторону Хатшепсут. В этот миг на нее страшно было смотреть. Лицо раскраснелось. Глаза метали молнии. Изящные пальцы вцепились в кровать и теперь напоминали лапы хищной птицы.

      – Передай, что я буду ждать его в тронном зале! – зашипела она.

      – Я…

      – Ты слышал, что я сказала?!

      – Да, моя госпожа, – прошептал он.

      Царица наклонила голову влево:

      – У тебя язык отсох?

      – Н-нет, лотос мой.

      – Тогда, во имя Амона, воспользуйся им!

      Зодчий, наконец, пришел в себя и передал стражнику через дверь:

      – Божественная супруга снизойдет до своего слуги. Она встретится с ним в тронном зале.

      – Слушаюсь! Я передам радостную весть господину Яхмеси Пен-Нехбету!

      По ту сторону послышались шаги, спешно удаляющиеся от покоев царицы.

      Хатшепсут встала и, обнаженная, подошла к сундуку с драгоценностями, взяла алебастровый кубок и швырнула его Сененмуту. Тот с трудом умудрился поймать его на лету.

      – Налей мне пива, сейчас же!

      – Осталось только сладкое, – промямлил зодчий, на негнущихся ногах направляясь к прикроватной тумбе.

      – Знаю. Моя голова