Хенемет-Амон. Павел Сергеевич Марков

А в чем тогда? Расскажи!

      – Не хочу говорить.

      – В твоем голосе звучит тоска, – задумчиво подметил Джехутихотеп, – словно ты по кому-то скучаешь… Как и я начинаю скучать по своему дому, – он вздохнул.

      Саргон с любопытством посмотрел на бритую голову паренька, сверкающую в лучах солнца:

      – Хм.

      – Кто она? – внезапно спросил тот.

      – Что? – поперхнулся Саргон.

      – Та, о ком ты думаешь.

      – С чего ты взял, что я о ком-то думаю, – нарочито грубо поинтересовался мулат, – и почему именно «она»? Мало ли, о ком я могу думать?

      – Аг-а-а, – подловил довольный Джехутихотеп, – значит думаешь!

      – О, – Саргон закатил глаза.

      – А «она» потому, что ты погрустнел, когда вспомнил о Бастет. И я очень сомневаюсь, что имя богини как-то связано с мужчиной.

      – И откуда ты такой умный?

      – Я же еду учиться на писца, – напомнил мальчик, – мне положено быть умным.

      – Пхм.

      – Так, кто же она?

      – Отстань.

      – А вот и нет! Я приставучий, словно влажный листочек смоковницы.

      – Заметно, – буркнул Саргон, смачно шлепая рукой по шее. На пальцах осталось с десяток трупиков мелкой мошкары.

      «Десятерых одним ударом».

      – Я умный и приставучий, – продолжал гордо нахваливать себя Джехутихотеп.

      – А если я не отвечу?

      – Тогда я стану докучать всю дорогу, – пообещал мальчуган, а затем зловеще добавил, – а я это умею. Та еще пытка, скажу.

      – Мне проще тебя выбросить, и топай до Бабилима сам, – проворчал мулат.

      – А ты этого не сделаешь!

      – Да ну? – изумился Саргон. – Интересно, почему? Потому, что мне заплатили?! Так я могу вернуть тебе кошель обратно.

      Джехутихотеп хмыкнул:

      – Кто же в здравом уме откажется от дебенов серебром?

      Мулат не ответил.

      «И откуда ты такой выискался? Джехутихотеп… Сам Джехути во плоти![4][4]».

      Тем временем паренек добавил:

      – Да и не такой ты человек, чтобы других в беде оставлять.

      – Вот, как? – с интересом уставился на него Саргон.

      Мальчик выждал немного, будто размышляя о чем-то, и спустя пару секунд произнес:

      – У тебя сердце доброе.

      У мулата округлились глаза:

      – С чего ты взял, что у меня доброе сердце?

      – Все просто. Ты слишком сильно любишь своего верблюда. А я еще не встречал злых людей, любящих зверей. Да, Минхотеп?

      Животное одобрительно что-то проурчало и продолжило взбивать ногами брызги. Впереди на горизонте посреди болот замаячили очертания города. Видимо, они приближались к Пер-Бастет.

      Саргон невольно улыбнулся и покачал головой.

      «Эх, Джехутихотеп, если бы все было так просто. Ты умен, но слишком юн».

      – Так, кто же она? – вернулся к расспросам паренек.

      – Ты опять за свое?

      – А то!

      – Неважно, – уклончиво ответил мулат.

      – Твоя супруга?

      – Нет.

      – Любовница?

      – Нет! –