Дорога войны. Алена Трутнева

Усталость целой жизни опутала душу: так ощущался истощённый Дар – пустота внутри, которую нечем заполнить. Савьо потёр лицо, взгляд наткнулся на карту на столе.

      – Я видел Айзека.

      Лекарь посмотрел на Илена и Саламандра. И если магистр, отлично владеющий собой, выглядел чуть встревоженным, то ученик побледнел, а на лице застыл страх.

      – Ты… ты словно в беспамятство впал, – пролепетал Илен.

      – У меня было видение, – признался Савьо.

      – Но ты же не спал. Такое возможно? – уточнил Саламандр.

      – Нет. Вернее, раньше было нет, – поправился Савьо. – Но сейчас видение просто обрушилось на меня, и я забыл, где я нахожусь и что правда, а что – его часть.

      – И что с Айзеком?

      – Ему плохо. Он зовёт Вларику, просит отыскать и исцелить,

      – Видно, дела у него неважно, – проворчал вновь овладевший собой Илен.

      – Он умирает.

      Комната ответила тишиной.

      Вскочив с кресла, Савьо бросился к окну, сквозь которое пробивался мутный свет. Прислонившись лбом к холодной слюде, он задыхался от бессилия и тревоги. Картинки видения не хотели отпускать: искалеченная ладонь, надрывный кашель, холод и суровая тишина заметённого леса… Савьо не мог отделаться от мысли, что сам бы он давно позволил панике взять верх и просто сдался – Айзек же умудрялся искать пути к спасению. Может ли навык выживать быть даром – сродни его? Или проклятием, которое даётся вкупе с жестокой судьбой?

      – Савьо. – Голос Саламандра выдернул его из бесконечного круга, по которому неслись мысли – словно закусившие удила лошади. Бесполезные, но и остановить их никак не получалось. – Ты можешь сказать, что это было за место: посёлок? город? военный лагерь? Это было уже после пожара?

      – Какое-то селение на краю леса, я не знаю названия. Где может быть отряд карателей?

      – Карателей? – переспросил Илен, уставившись на лекаря. Савьо мог поклясться, что ему не почудился прозвучавший в голосе идущего ужас.

      – Да. Это слово постоянно вертелось в мыслях Айзека – так он называл и себя, и тех, кто преследовал их.

      Саламандр присвистнул.

      – Эвон куда его занесло…

      – Я понял, что это – не очень хороший отряд.

      – Это – очень нехороший отряд, Савьо. Он ломает людей похуже рабства и тюрьмы. Ты либо подчиняешься, становясь тем, с кем лучше не встречаться вовсе, либо… Я не знаю, каковы шансы воспротивиться карателям и остаться в живых. Я бы сказал, что их попросту нет.

      Саламандр отошёл к печурке, с минуту он смотрел на пламя, размышляя. Илен излишне пристально изучал карту, не поднимая глаз. Тишина казалась осязаемо тяжёлой. Савьо отчаянно хотелось нарушить её, сказать, что Айзека не так просто сломать, – но он не смел. Чутьё, неуловимое, неосознанное, подсказывало, что Айзек вляпался во что-то действительно мерзкое. Наконец, Саламандр повернулся к лекарю.

      – Савьо, я скажу жестокую вещь, но таково моё мнение. – Он покрутил кольцо на пальце, словно оттягивая момент, когда придётся облечь в слова мысли, а затем поднял прямой, спокойный,