Приступить к ликвидации. Эдуард Хруцкий

властно вскинуть голову.

      – Ну как? – смущенно спросил Данилов.

      – Класс, – ответил Никитин.

      – Ладно, ребята, я переоденусь, а кстати, как эксперты?

      – Через час доложат. – Никитин взглянул на часы.

      Данилов переоделся и, парадно-красивый, уселся за стол, вновь взяв старое дело банды Пирогова.

      Она объявилась в Москве в феврале сорокового. Грабила промтоварные магазины, причем почему-то сторожей находили убитыми у дверей, на улице. Двадцатого марта бандиты на двух машинах пытались взять комиссионный магазин на Кузнецком, но напоролись на милицейский патруль. Началась перестрелка, к месту происшествия подтянулись постовые и опергруппа двух отделений. Пирогов был убит, трое его бандитов тоже, одного, тяжело раненного, отправили в больницу, где он и скончался.

      Но существовало четкое предположение, что один из бандитов или ушел с места перестрелки, или вообще там не был. А в том, что в банде был еще один человек, не оставалось сомнений. На ломике, которым убили сторожа магазина на Серпуховке, сохранились четкие отпечатки пальцев, они так и не были идентифицированы.

      Но и другое заставило Данилова взять старое дело. Эксперты установили, что убийца – левша. Иван Александрович досматривал материалы банды Пирогова, когда в кабинет вошел Серебровский.

      – Хорошо, – сказал он, прищурившись.

      – У тебя чай есть?

      – Есть.

      – А у меня полбуханки и банка шпига американского.

      – Врешь?

      – Когда я врал?

      – Было.

      – Так то ж давно.

      – Ставь чай.

      Данилов достал из сейфа электроплитку. Туда он прятал ее от бдительных глаз начальника ХОЗУ, который регулярно совершал налеты на кабинеты сотрудников, изымая все электроприборы.

      Они пили чай и ели необыкновенно вкусный хлеб со шпигом. Американское копченое сало было аккуратно проложено вощеной бумагой и доставалось из банки легко.

      – Смотри, – набитым ртом пробурчал Серебровский, – кусочки-то один к одному.

      – У них порядок.

      – Вот этим-то порядком они и хотят войну выиграть. Пусть, мол, русские кровь льют, а мы их подкормим. Помяни мои слова, Ваня, они второй фронт откроют, когда мы в Германию войдем.

      – Да, – Данилов вытер сальные пальцы газетой, – это ты прав. Вон, читай. У нас война, а в Триполитании стычки патрулей, ранен один английский солдат.

      – Англичане все-таки войну чувствуют. Их немцы бомбят. А американцы всем тушенку да колбасу шлют. Понимаешь, Иван, я по сей день понять не могу, почему они не начали активных боевых действий в Европе.

      – Ждут, Сережа. Им не нужна сильная Германия, а мы тем более.

      – Ох, Ваня, непростой разговор мы начали.

      …Война шла. И они не знали еще, что именно этот сорок третий год станет переломным. И через два года они увидят салют победы.

      И война кончится для всех, кроме них. И на этой войне погибнет комиссар милиции Серебровский. В мирном