Приступить к ликвидации. Эдуард Хруцкий

это ты, Мишка. Опять твоя золотушная собака след потеряет.

      – Вы полегче, товарищ лейтенант. Найда у меня все понимает. И, между прочим, имущества она вернула людям побольше, чем некоторые в вашем ОББ.

      – Хватит ссориться, – вмешался Павел Маркович, один из лучших экспертов НТО [Научно-технический отдел].

      И Никитин обрадовался, что едет именно с ним. Он-то знал, как умеет работать этот маленький худенький человек.

      – Поехали, – приказал он шоферу.

      Автобус, надсадно ревя мотором, поехал по бульварам, свернул на Малую Бронную и через несколько минут остановился у большого мрачного дома. Рядом с подъездом подпрыгивал от холода милиционер. Никитин открыл дверцу, выскочил из автобуса. Морозный ветер полоснул по лицу хлопьями снега.

      – Товарищ начальник, – милиционер шагнул к нему, приложив руку к ушанке, – старший патруля сержант Шукаев.

      – Ну что у тебя, Шукаев?

      – Напарника бандюга застрелил, потом в меня пальнул, ну я его… и…

      Милиционер замялся.

      – Застрелил, что ли? – подсказал ответ Никитин.

      – Так точно.

      – Ну и правильно сделал, дорогой товарищ Шукаев, а то они нас стреляют почем зря, а мы что, рыжие?

      – Так дело-то в том…

      – В чем дело?

      – Пацан он совсем.

      – Это самые что ни на есть вредные гады, приблатненные пацаны. Бандит или вор, тот с пониманием, зря стрелять не станет, а эти палят напропалую. Веди.

      В подъезде после улицы было даже тепло.

      – Где?

      – Наверху.

      – А этажей сколько?

      – Восемь.

      Никитин присвистнул. Светя фонарями, они поднялись на шестой этаж и увидели первый труп. Эксперт включил аккумуляторный фонарь, яркий сноп света вырвал из темноты лестничный марш и маленькую фигурку в ватнике, лежащую у перил.

      – Н-да, – сказал эксперт, – действительно совсем пацан.

      Никитин увидел залитую кровью тельняшку в вырезе ватника, сапоги-прахоря, кепочку-малокозырку, валяющуюся рядом.

      – «Пацан», – передразнил он эксперта, – такой в сто раз опаснее.

      Никитин наклонился, похлопал убитого по смятым голенищам.

      – Вот она где, – сказал он довольно, вытаскивая из сапога финку.

      – Сволочи они и есть сволочи. До чего же война этих блатников развела. Страшно подумать. Пистолет где?

      Шукаев протянул ему «ТТ».

      – Три патрона осталось. Где он ствол-то взял? – Никитин отдал оружие эксперту.

      – Посмотрим, посмотрим. – Павел Маркович спрятал пистолет в свой бездонный чемодан. – Баллисты отстреляют, тогда точно скажем, что это за оружие.

      Никитин перевернул убитого, расстегнул ватник. Пиджак и тельняшка пропитались кровью. Одна пуля попала в бок, вторая прямо в сердце.

      – Хорошо стреляешь, Шукаев, – сказал Никитин.

      Видимо, в голосе офицера сержанту послышалась осуждение, и он заговорил торопливо и сбивчиво:

      – Да разве… Знал я, что ли, товарищ