Приступить к ликвидации. Эдуард Хруцкий

Папка от немецкой пули погиб…

      – Ты молчи лучше, Севостьянова. Молчи, – устало оборвал ее Кузин, – мамка его за спекуляцию сидит… А сынок твой, Витя Севостьянов, в сорок первом погиб в Зоологическом переулке, когда на третий этаж в пустую квартиру лез… Знатного ты домушника вырастила, Севостьянова.

      – Тебе бы оговорить старуху немощную…

      Белов смотрел на Толика Севостьянова. Перед ним сидел не Кочан, а обыкновенный мальчишка, шмыгающий носом, нервно облизывающий губы. Руки у него были покрыты цыпками, как у пацанов, играющих в снежки.

      Сергей глядел на него и думал о том, сколько таких Толиков Севостьяновых выбросила на улицы война. И как долго придется ему и его товарищам переделывать этих пацанов, рано узнавших вкус табака и водки, полюбивших легкие, лихие деньги.

      – Слышь, Толик, – сказал Кузин, – где товар?

      – Нету у меня ничего, – буркнул Кочан, – нету как есть.

      – Вы на чердак сходите, – сказал мужчина-понятой, – он туда что-то часто лазает.

      – Сука, – выдавил Толик.

      – Ты меня не сучи, сопляк, и глазами не зыркай, я всю жизнь у станка, а ты, как и твой папаша распрекрасный, на краденое живешь.

      – Сам покажешь? – спросил Кузин.

      – Ищи, начальник, тебе казна за это платит.

      – Дурак ты, Толик, – беззлобно ответил Кузин. – В блатного играешь. Фасон давишь. Вспомнишь еще мои разговоры когда-нибудь. Никакой ты не блатной, а так – пена.