Пушки царя Иоганна. Иван Оченков

думал?

      – Ну как… сперва Алену замуж выдам, а уж потом сам, как-нибудь…

      – Вот тут уволь, – сразу отказался я, – я ей, грешным делом, еще до Смоленского похода предложил за Кароля выйти, так она мне такую бучу устроила… Что смотришь, он тогда холостой еще был!

      – Ты мне об этом не рассказывал… – подозрительно посмотрел на меня мой ближник.

      – А чего рассказывать? Они оба отказались сразу, а мне в таких делах настаивать не с руки.

      – То есть меня женить, неизвестно на ком, тебе с руки!

      – Никитушка, дорогой, не путай! Ты же мне как брат. Младший. Стало быть, я лучше знаю, что хорошо для моего младшего брата, и плохого не посоветую.

      – Ох, о тебе бы самом кто побеспокоился! Катарина Карловна-то к нам, как я погляжу, совсем не собирается?

      – Что поделаешь – сапожник без сапог, – засмеялся я, – даже не знаю, что тебе ответить.

      – Так, может, Анисим-то и прав? – осторожно спросил Никита, стараясь не вызвать царский гнев.

      – В чем это? – отозвался я, сделав вид, что не понял.

      – Ну, как это… – он явно мялся, подбирая слова.

      – Ты про развод?

      – Про него.

      – Может, и прав.

      – Тогда чего ждем? – деловито спросил он, как будто готов был немедля ринуться на поиски невесты.

      Меня позабавила реакция моего ближника, и я решил ему подыграть:

      – А как у вас цари женятся?

      – Дык известно как: посылают во все концы Руси весть, чтобы все бояре и дворяне, да прочего звания люди, у которых есть дочери на выданье, везли их в Москву на смотр.

      – О как! И что дальше?

      – Ну, как соберут невест, их ближние его бояре смотрят, выбирают высоких, да красивых, и чтобы из рода большого, в котором женщины плодовиты. Потом тех, коих уже выбрали, смотрит сам государь в палатах лично. Тут уж можно и спросить чего.

      – Вот даже как!

      – Ну конечно, а то вдруг она дура или косноязычная какая!

      – Это правильно, – поддакнул я, еле сдерживаясь от смеха, – а иное попробовать можно?

      – Что «иное»? – не понял Вельяминов.

      – Как что, а вдруг она бревно бревном!

      – Тьфу на тебя! – разозлился понявший наконец Никита, – горбатого могила исправит! Я тебе про серьезные вещи рассказываю, а у тебя один блуд на уме! Уж если так приспичило, так съезди в Кукуй, али еще куда. Мало ли девок для таких дел!

      Отсмеявшись, я присел ближе к нему и положил руку на плечо.

      – А дальше что?

      – Как что, – буркнул он, – царевич родится православный! Весь народ будет рад.

      – А Карлушку я куда дену, и Женечку?

      Насупившийся Вельяминов, как видно, решил, что раз я задаю такие вопросы, значит, отнесся к его идее серьезно, потому снова повернулся ко мне и горячо заговорил:

      – Государь, ты ведь, пока тебя царем не выбрали, не последний из князей в неметчине был! И удел у тебя там немалый и весьма богатый к тому же. Вот и пусть достанется Карлу Ивановичу! Он там свой, и вера у него лютеранская, вот пусть и княжит. Шутка ли, великий князь Мекленбургский! И царевне Евгении, я чаю, приданое найдется,