Пушки царя Иоганна. Иван Оченков

это ты… – тяжело повернул голову воевода, – что же, здравствуй… честной отец. Сам пришел навестить или послал кто?

      Иеромонах выразительно промолчал, вызвав у Пожарского усмешку:

      – Вот оно как: попал ты в гонцы, на старости лет… Ну и что тебе велел царь православный? С добром послал, али с худом?

      – К тебе – с добром, – не смутился тот.

      – Ну, говори, коли так.

      – Великий государь жалует тебя и просит обид не помнить, а служить верно и ревностно.

      – Об том Иван Федорович мог бы и не беспокоиться…

      Мелентий меж тем вытащил из сумы небольшой сверток и протянул его князю. Затем, видя, что тому трудно, развернул его, и достав искусно сделанный ларец, подал прямо в руки воеводе. Пожарский, осторожно открыв крышку, вытащил наружу золотую цепь с большим медальоном.

      – Ишь ты, – подивился он на затейливую работу, – а что это?

      – А ты посмотри на медальон.

      Князь пригляделся и увидел, что там весьма искусно изображен государь в доспехах и с мечом в руке, а в небе над ним – ангелы с трубами. Отделанный золотом портрет обрамляли по краю драгоценные самоцветы.

      – Государева парсуна? – недоверчиво спросил Дмитрий Михайлович.

      – В неметчине таковые жалуют только славным великими победами воеводам в знак монаршей милости и благодарности. Гляди дальше: в ларце еще грамота царская – со многими похвалами тебе за прежние службы, и в чаянии новых.

      – Война будет?

      – А она разве кончалась? – вопросом на вопрос ответил Мелентий.

      – А как же посольство, что давеча проезжало в Литву? Или… погоди-ка, сначала посольство, а ты следом… хитро!

      – Латиняне тоже хитры. Слышно, что королевич войско собирает.

      – Пустое! Мне доносили, что едва войско собралось, добрую половину его пришлось к турецкой границе отправить.

      – Хорошо, коли бы так. А только ляхи сильны, и не одно такое войско могут выставить.

      – Это верно, только Смоленск им не взять, а там и мы соберемся с силами.

      – Дай-то бог! Только случиться может всякое, а ты к Смоленску ближе всех – тебе его и выручать в случае чего.

      – Скажи государю, чтобы об этом не беспокоился. Я свое дело знаю!

      – А хвори твои?

      – Придет время за саблю взяться, так и хворь отступит!

      Едва Мелентий вернулся из города, Михальский велел своим людям собираться, и вскоре только лошадиные следы да пепел кострищ в ближайшем овраге напоминали о том, что здесь стояли ратники.

      Хоть и нелегко поначалу давалась служба княжичу Дмитрию Щербатову, но со временем обучился он драгунской науке. Капрал Васька Лопухин, прежде рычавший на новика, аки змей Горыныч, наказывал его все реже, а иной раз и хвалил. Впрочем, начальным людям в последнее время и без него было много мороки. Люди в полк все прибывали, всех надо было обучить, а службы никто не отменял, потому приходилось им буквально разрываться на части.