Германия: философия XIX – начала XX вв. Сборник переводов. Том 5. Номинализм. Валерий Алексеевич Антонов

уже довольно точно указал на необходимое различие между частями нашего знания, проведя различие между чувственным восприятием, математическим знанием, которое представляет себе знание в схематически наглядных понятиях, и философским знанием, которое представляется только в понятиях. Но в своем применении Платон полностью отвергает чувственную концепцию изменчивого реального и помещает истину исключительно в мышление неизменного необходимого, тогда как на самом деле истина в человеческом знании может быть установлена только путем подчинения реального необходимому. Для того чтобы ясно понять эту субординацию, необходимо научиться точно применять различие между математическим и чувственным, а также философским, ибо причина различия между конечной и вечной истиной заключается не в изменчивости чувственного, а лишь в пустоте и постоянстве математических необходимых форм. Поэтому подчинение реального необходимому было опосредовано лишь кантовской доктриной чистого восприятия, через которую только и может быть по-настоящему обосновано платоновское различие между конечной и вечной истиной. В противовес Платону, Эпикур и стоики хотели обосновать всю истину только через чувственное восприятие, и поэтому в истории философии сохранилось одностороннее противостояние эмпиризма и рационализма. Аристотель и перипатетическая школа, однако, стоят между ними. В учении об эпагоге аристотелевская предпосылка совпадает со стоической, но в его учении о высших принципах мы увидели зарождение логического догматизма, который принимает фактическую истину за необходимую истину, которая устанавливается определением понятий и обосновывается высшими логическими принципами (аналитическими законами мышления). Именно с эпистемической концепцией этого логического догматизма, с этой необходимостью через простое понятие, из аналитических законов мышления, мы сейчас и стоим; это загадка всей схоластической философии, более того, в основе всех современных спекуляций. Но при такой ясности абстракции исторический вопрос не может сразу встать перед нами, но в его применении загадка впервые появляется при сопоставлении понятий формы и субстанции (forma и materia) с понятиями возможного, действительного и необходимого. Для этого мы получаем два, так сказать, противоположных логических решения – аристотелевское и баконическое. Баконианское ближе всего к современной научной абстракции.

      Решение с Бэконом Веруламским мы получаем из аристотелевского различения четырех видов причин: materia, forma, efficiens, finis. Materia и efficiens реально присутствуют только в отдельном факте, но естественный процесс – это необходимая causa formalis. Деревья гибнут, древостой существует; люди гибнут, человечество существует; камни, падая и бросаясь, идут своим чередом до конца, но закон падения существует. Но здесь остается трудность. Древонасаждение, человечество, падение реальны только в деревьях, людях, падающих телах; вообще природный процесс