в русле этой работы, рассматривают старый и более поздний номинализм. Carl Grube «Über den Nominalismus in der neueren und französischen Philosophie» (Inauguraldissertation, Halle 1889), очень читаемый, основательный небольшой труд, в котором подробно прослеживаются последствия и развитие номинализма в учениях ряда более поздних философов (Гоббс, Беркли, Юме, Кондильяк, Тайн, Шюте). – Затем – инаугурационная диссертация Ричарда Гетшенбергера «Grundzüge einer Psychologie des Zeichens», опубликованная в 1901 году, в которой этот важнейший компонент терминологической философии рассматривается в проницательной и весьма скептической манере. Взяв пример Секста Эмпирика о том, что дым – это знак огня, Гетшенбергер встает на позицию наивного реалиста, который прозревает в своей наивности. Наше научное доказательство и познание имеет своим объектом только знаки. «Результаты настоящей работы основаны на знаках, которые являются для меня определенными в моем настоящем опыте и в моем настоящем состоянии сознания», – не утверждается. Не утверждается и более высокая степень достоверности этих результатов, чем утверждение обывателя о существовании чего-то воспринимаемого, и не утверждается более высокая доказательная сила их доказательств, чем доказательств этого обывателя.» (стр. 132) «Для научного утверждения также не существует более точного доказательства реального существования моего карандаша, чем то, которое я предоставляю, схватив карандаш. Обыватель доказывает существование чего-то, воспринимаемого как тело, самим фактом, что он получил подтверждение от другого чувства или от того же чувства с другой точки зрения». «Доказательства, которые столь же ясны, как это доказательство непрофессионала… являются самыми надежными доказательствами, которые мы можем дать». (стр. 131). – Гуго Шпитцер, «Номинализм и реализм в новейшей немецкой философии» (Лейпциг, 1876), в очень общих замечаниях, однако, стремится установить на примере Фихте, Шеллинга, Гегеля, Гербарта, Бенеке, Дюринга, «что история новейшей немецкой философии представляет убедительное доказательство того, какую важную роль играют реализм и номинализм, как глубоко они вмешиваются в формирование философских систем, даже если они… даже если они не фигурируют под своими реальными именами и стоят, так сказать, за кулисами». (стр. 8)
6
«Наши представления о вещах могут быть не чем иным, как символами, естественно данными знаками для вещей». («Факты в восприятии», 1878, стр. 12)
7
Ср. Überweg, Grundriß der Geschichte der Philosophie, 9th ed. vol. II, p. 513
8
Отрывки из De interpret. и De categ. у Аристотеля, перепечатанные в Prantl, op. cit. I, стр. 145, прим. 197 и I, стр. 218, прим. 387.
9
Stockl, op. cit. Том II, стр. 462
10
Prantl, op. cit. Том III, стр. 293, прим. 559
11
Прантль, указ. соч. Том III, стр. 323, примечание 711
12
Windelband, Geschichte der Philosophie, стр. 270
13
Quinque voces, которые в зародыше встречаются уже у Аристотеля, имеют интересную предысторию, которую Прантль более подробно прослеживает у Теофраста, у римских риторов, у Галена, Апулея, Порфирия, Марциана Капеллы (vol. I, pp. 342, 395, 518, 565, 584, 627, 674).
14
Prantl, vol. I, page 685, note 86.
