Германия: философия XIX – начала XX вв. Сборник переводов. Том 3. Идентичность. Валерий Алексеевич Антонов

связи между двумя областями, простое полное обособление явления или области явлений является абсолютным противоречием в соответствии с основными условиями мыслящего сознания. Поэтому ясность есть истина. Но для полной характеристики нашего стремления к познанию и своеобразия объекта необходимо упомянуть еще об одном своеобразном обстоятельстве. Не только возможность расширять и увеличивать содержание сознания как путем целенаправленного наблюдения, так и путем анализа воспринимаемого, и ожидание, что большая ясность вытекает из большего богатства, заставляют нас неустанно двигаться вперед, но прежде всего то, что каждое новое понимание в то же время ставит новые проблемы, обнаруживает трудности и неясности, состоящие, конечно, в противоречиях, которых раньше не замечали, и тем самым приглашает нас прорабатывать их все глубже. Дело не в том, что предположение, порождающее противоречие с одной стороны, порождает другое противоречие с другой стороны – такое предположение, конечно, не было бы желаемым озарением, – а в том, что увеличение света, достигнутое в одной точке, обнаруживает темноту, в которой еще находятся другие, сначала соседние, и таким образом ставит все новые и новые задачи, которые, кажется, ведут все дальше и дальше. Я только что описал природу идеи истины в связи с инстинктом, проистекающим из первоначальной оценки, хотя этот инстинкт относится к идее добра, которую еще предстоит объяснить, а идея истины концептуально независима от нее. Я сделал это потому, что мы знаем и можем знать ее фактически из нашей внутренней жизни только в этом единстве.

      Ибо как бы ни были независимы от него в своей концепции так называемые «предпосылки» о природе существования, они могут возникнуть и заявить о себе только в угоду этому инстинкту. Другое дело, что мы чувствуем побуждение постоянно расширять и углублять круг наших знаний и представлений и не знаем предела ни расширению, ни углублению; независимо от этого мы осознаем, что сущее действительно находится в непрерывной внутренней связи и представляет собой единство, целое. Как мы знаем, это исключительно вопрос «что это значит на самом деле?». На него уже был дан ответ, и этот ответ, совершенно помимо инстинкта познания, приводит к неизбежному следствию: то, чего нет в постулируемом контексте, что содержит противоречия, не реально, является субъективной ошибочной сущностью.

      Чтобы не обижаться на это следствие, надо понимать, что речь идет не о нынешнем субъективном состоянии знания любого или всех людей, а, при условии, что наше нынешнее знание еще крайне несовершенно, об объективных требованиях мыслящего сознания вообще. То, что для нас содержит противоречия, может быть реальным в той мере, в какой мы допускаем, что противоречие это только кажущееся, возникающее в результате некоторых ошибок нашего несовершенного опыта и неадекватного расчленения явлений. Мы также не беремся