Германия: философия XIX – начала XX вв. Сборник переводов. Том 3. Идентичность. Валерий Алексеевич Антонов

были только те впечатления, которые действительно были тождественными; субъектами предиката «равный» или «подобный» (и противоположный) являются эти несколько явлений, которые все еще суммируются как единое целое ради их тождества с прежним общим впечатлением. Равенство или сходство теперь предицируется им, если одно или несколько впечатлений, различимых в каждом из них, тождественны одному или нескольким другим. Равенство, таким образом, фактически является признанием тождества. Новое слово, конечно, не просто слово, но и новое содержание, и новое понятие должно было возникнуть. Возникло ли оно, как и другие понятия (о чем будет сказано ниже), через предикацию? Невозможно, чтобы тождество получило другой предикат (который также содержит только тождество).

      В самом деле, оно не может быть изменено в своем содержании включением какого-либо другого предиката. Суждения о равенстве по сути своей являются суждениями о тождестве, поэтому выше, где утверждалось, что вся предикация сводится к признанию тождества, необходимо было добавить равенство или сходство.

      Необходимо объяснить только использование языка. Если смысл предицируемой одинаковости действительно не иной, чем тот, который был развит выше, то два впечатления не являются идентичными субъектами предиката, но ими являются определенные элементы или части их, признанные впоследствии таковыми.

      Если я просто предположу, что они идентичны, то смысл предложения о том, что они одинаковы, несомненно, не будет достигнут. Эти два тотальных впечатления, теперь уже суммированные единицы внешности, должны быть предметом изучения; мы должны чему-то научиться у них. Очевидно, что именно их отношение к idem дает им право быть предметом этого познания, отношение целого к тому, что любая из его частей является или делает тем или иным. Если же смысл рассматриваемого суждения в том, что «эти двое имеют одинаковые части (частично одинаковые)», то нам достаточно обратиться к использованию языка, который так часто помещает часть грамматического субъекта, которая фактически одна должна получить сказуемое, иногда аппозиционно [как дополнение – wp] добавленное к грамматическому субъекту, иногда как ограничение высказывания в предикате. Аналогично и здесь, за исключением того, что одно слово служит для выражения этого ограничения предиката, в том смысле, что «равный» означает столько же, сколько и «частично идентичный». Применение идеи целого и части является предвосхищением, но не отвлекает от объяснения, поскольку целое здесь тождественно внешнему Единому и не имеет ничего общего с внутренним единством, которое можно понять только из причины или цели. Единое будет объяснено только в следующем разделе, но только по той простой причине, что я могу упомянуть только то, что есть одновременно, одно за другим. Единое и, в противоположность ему, Множество так же изначально даны с элементом мысли, как и понятия идем и Другой. Оно, конечно,