Германия: философия XIX – начала XX вв. Сборник переводов. Том 3. Идентичность. Валерий Алексеевич Антонов

Мы видели, как так называемый принцип тождества соединяется с впечатлением, приходящим извне, – движение, следовательно, и суждение, но не движение идей, а движение элементов одного и того же к первой идее. Это было первое движение и как таковое единственное, не имеющее в качестве причины никакого другого движения, суждение, не основанное на выводе. Принцип тождества сам есть движущая сила, логический протон кинезан [перводвигатель – wp], не просто форма или сила, но сама мысль, но именно та мысль, которая производит движение. Этот принцип не работает и в том виде, в каком его обычно представляют, – как общее положение, которое получает свое применение только через субституцию индивида. Скорее, именно природа человеческой души проявляет себя в этом необходимом действии. Общая формулировка предложения является лишь следствием теоретического рассмотрения того, что каждый человек делает в отдельных случаях в силу естественной необходимости. Поэтому делать из этого принципа заповедь, например, в смысле «будь осторожен, чтобы ничего не перепутать», представляется абсурдом. Тех, кто не привык в юности к энергичному вниманию, логика с ее принципом тождества не может защитить от путаницы, так же как знание законов, на которых основана ходьба, делает нашу походку быстрой и безопасной, если мы привыкли прогуливаться, или предохраняет нас от падения, если мы любим ходить по опасной тропинке с полузакрытыми глазами.

      В самом широком смысле понятие или концепция есть не что иное, как впечатление, вызванное в сознании вышеупомянутыми средствами, независимо от того, является ли явление действительно простейшим по нашему современному представлению, так называемым качеством покоя или движением, простым или более или менее сложным движением, сочетанием многих явлений, относящихся к различным чувствам, и от того, уловил ли воспринимающий общее впечатление от всех их, или оставил одно или несколько из них совершенно незамеченными, или же оставил одно или несколько из них совершенно незамеченными. Конечно, понятия первых создателей языка не были иного рода, конечно, многие понятия необразованных или очень некомпетентных людей и сегодня являются не более чем фиксированными впечатлениями. И если не принимать во внимание то, что свойство как таковое противостоит вещи, к которой оно примыкает, то все наши понятия о свойствах – не что иное, как именно такие фиксированные впечатления.

      Но невозможно создать второе и третье слово после первого и даже использовать их каким-либо образом без того, чтобы не было вынесено суждение.

      Если первая полученная мысль живет в памяти и закреплена словом, то первое реальное суждение безошибочно возникает вместе со вторым. Если бы мы могли представить акт, превративший первый сенсорный стимул в мысль, как самоидентификацию, то обоснование суждения было бы, конечно, простым. Но мы должны были бы признать, что это представление неверно именно