Германия: философия XIX – начала XX вв. Сборник переводов. Том 3. Идентичность. Валерий Алексеевич Антонов

процесс под образом признания тождества. Этот процесс, конечно, отличается от любого другого. Простое «А есть А» достаточно часто разоблачалось в своей ничтожности; оно вообще не имеет никакого значения, и другие суждения о тождестве, которые достаточно часто приводятся в качестве объяснений, такие как хорошо известное «дети есть дети», также имеют совершенно иной смысл. В них субъект вновь превращается в предикат в риторическом интересе; при этом указывается на существенную характеристику субъекта, о которой, однако, иногда забывают. На то, что о ней нельзя забывать, что она абсолютно неотделима от других характеристик, заложенных в этих словах, указывает двойная установка одного слова.

      Суждение о тождестве имеет совершенно иной смысл, как если представить себе соединение чисто духовного элемента, из которого исходит понятие тождества и различия, с простым чувственным восприятием. В этом случае первое ощущение, еще не понятое, было бы субъектом, но в качестве предиката оно является как бы вторым, теперь уже понимающим, фиксирующим взглядом, который снова узнает его, накладывает на него печать духовного обладания и, устраняя индивидуальную определенность, превращает его в общую мысль о красном или твердом, остром или круглом и тому подобном. Иными словами, духовный аналог, ничем от него не отличающийся, теперь утверждает себя за него, неся в себе всю его сущность, составляя тем самым его отчетливость и идентифицируемость, его дальнейшую полезность и пригодность в человеческом общении.

      Но такое представление об этом процессе имеет лишь относительную ценность, в отличие от других, совершенно ошибочных представлений о нем. Следует признать, что, во-первых, эти два компонента не могут мыслиться независимо друг от друга, а во-вторых, соединительный союз «есть» уже предпослан здесь в его особой природе и значении как декларация тождества. Действительно ли нам нужно это маленькое слово, или другая форма, или только расположение слов выражает связь, не имеет значения. Здесь важен только смысл. Поэтому мы должны представлять себе этот процесс не как обычное суждение, в котором предикат соединяется с субъектом, а как соединение духовного элемента с чувственным, осуществляемое той таинственной силой, которая как раз и есть этот духовный элемент, сама мысль, без которой невозможно дальнейшее использование и соединение, которая не только превращает первый чувственный стимул в мысль и слово, но и приводит все дальнейшие соединения мыслей и слов в суждения и выводы, сравнимые, например, с силой, которая таинственным образом соединяет различные вещества в клетки и продолжает их жизнь, рост и размножение.

      Однако самое важное, что можно извлечь из этого рассмотрения, – это осознание того, что не просто несовершенство моей или вообще человеческой проницательности мешает нам найти адекватную форму суждения для обсуждаемого процесса, но что именно