Фрекен Жюли. Август Юхан Стриндберг

Не пора ли начинать, как по-твоему?

      Йоран Перссон (выглядывает в окно). Представители еще не заняли своих мест, но почти все уже в сборе!

      Эрик (выходит на авансцену, кладет бумагу на стул, берет со стола корону и надевает). Несносная жара! Корона давит лоб, вся голова в поту!

      Карин (входя). Прости, родной, но у детей к тебе просьба, совсем невинная просьба.

      Эрик (ласково). Ну, скажи какая.

      Карин. Им, они говорят, очень хочется взглянуть на короля!

      Эрик. Мы каждый день ведь видимся… Ну да… Им подай короля в короне, короля на сцене! Что ж, пусть войдут!

      Карин (машет рукой в сторону двери, которую она не прикрыла за собой). Идите сюда, маленькие!

      Густав и Сигрид, держась за руки доктора, подходят к Эрику и падают на колени.

      Эрик. А ну-ка, негодяйчики, сейчас же вставайте с пола! (Наклоняется и берет обоих на руки.) Ну вот! Можете поглядеть на эту игрушку! (Густав и Сигрид трогают пальчиками корону. Эрик целует обоих и ставит на пол.) Ну как? Высоко взобрались? А?

      Густав (щупает горностаев на мантии). Смотри, Сигрид, крысы!

      Сигрид. Не надо мне крыс! (Идет к столу, на котором Эрик оставил свою бумагу с речью, и потихоньку закутывает в нее куклу.)

      Эрик (Густаву). Ну, Йоста, хочешь тоже стать королем?

      Густав. Ага, если только мама будет королевой!

      Эрик. Она и так важней всякой королевы!

      Густав. А я важней всякого принца, да?

      Эрик. Конечно! Потому что ты ангел!

      Входит придворный, что-то шепчет Йорану Перссону, тот подходит к королю.

      Йоран Перссон. Пора! Поспеши!

      Эрик (Карин и детям). Храни вас Господь! Всех, всех! (Уходит.)

      Густав и Сигрид шлют ему воздушные поцелуи.

      Карин (Йорану Перссону). Что там затевается?

      Йоран Перссон. Король перед риксдагом должен обвинить дворян.

      Карин. Тех, что заточены в крепость?

      Йоран Перссон. Их самых!

      Карин. Значит, можно заточить людей в крепость прежде дознания и суда?

      Йоран Перссон. Да, если кто пойман с поличным, его сразу бросают в тюрьму и потом уж ведут дознание. Так и случилось с господами дворянами.

      Карин. Все-то ты мудреные вещи говоришь, где мне их понять…

      Йоран Перссон. Да, правосудие – дело тонкое; тут такая нужна скрупулезность и точность, речь идет ведь о жизни и смерти! (Подходит к окну.) Слушайте! Король говорит! И его отсюда видно!

      Карин. Задерните шторы! Не хочу я на это смотреть!

      Йоран Перссон (задергивает шторы). Как вам угодно, фрекен.

      Сигрид. Мама, это Йоран Перссон?

      Карин. Тс-с, малышка!

      Сигрид. Он и правда очень плохой?

      Йоран Перссон. Только с плохими людьми, а не с детками.

      Карин. Вы мне уж больше нравитесь, Йоран, когда вы бьете, а не когда вы ласкаете.

      Йоран Перссон. Неужто?

      Карин. И не хотелось бы мне хоть чем-то быть вам обязанной.

      Йоран Перссон. И однако ж…

      Придворный (входит, что-то шепчет Йорану Перссону, тот постепенно уходит;