Солдат и царь. том второй. Елена Крюкова

думала, мне все это снится…

      Катится круглый теплый жемчуг под их еще детские пальцы. Нет прощения. И нет возврата.

      Под столом перевернулся и во сне взлаял их любимый спаниель.

      – А рубин похож на кровь, Тата.

      – Настя, что ты болтаешь.

      – Девочки… девочки… умоляю, тише…

      * * *

      …Татьяна грела руки под мышками. Анастасия насмешливо бросила:

      – Хочешь, выну тебе из баула зимнюю муфточку?

      – Отстань! – сначала бросила в ответ Татьяна, а потом миролюбиво добавила:

      – Не сердись, я нарочно. Спасибо. Не надо.

      С парохода на железнодорожный вокзал их опять везли в этих кургузых сибирских возках. Они маленькие, верх хиленький, из тонкой ткани, напоминают не телегу, а пролетку, и трясутся, Боже мой, так трясутся на мостовой! А на дороге в распутицу – так просто валятся на бок. Сколько раз эти клятые возки переворачивались в пути! И ржали лошади, и красноармейцы выгоняли сестер на снег, и дядька Нагорный ласково брал на руки братика – а ну как зашибется, от матери нагоняй, лечоба бесконечная, и слез не оберешься.

      – Таточка, ты держись за меня и не упадешь.

      – С чего ты взяла, что я упаду!

      И опять эта светлая, как молодой месяц, улыбка.

      – Стасинька, прости, если я тебе грублю. Я в этом Тобольске как-то огрубела.

      Анастасия взяла холодные руки сестры в свои. Возок колыхался студнем, кони тащились в гору.

      – Ерунда. Не думай ни о чем плохом! Тут и так все плохое вокруг.

      Она фыркнула.

      – А Сибирь? Разве она плохая? Она же очень красивая. Я рада, что я увидала ее. А то смотришь на карте: Сибирь, Сибирь, а там все зеленым закрашено, это могучие леса.

      – Таточка, а мы что, теперь уже не цари?

      – А ты сама как думаешь, кто мы?

      – Таточка, а ты кем хочешь стать, когда вырастешь?

      – Пианисткой.

      – О-о-о! Как это красиво. Но это же надо так много заниматься на рояли!

      – Да, надо. Работать надо везде и всегда.

      – А я думала, ты хочешь стать врачом. Как наш доктор Боткин.

      – Почему это?

      – Ну ты же работала сестрой милосердия.

      – Но и ты тоже. И все мы. Была война.

      – У тебя так хорошо получалось перевязывать раны. И накладывать мази. Раненые говорили: мне не больно, не больно! А сами белые как мел лежат. И чуть не орут. От боли.

      – А ты кем хочешь стать, Настюша?

      Возок сильно накренило, и они завизжали и вцепились друг в дружку.

      – Вот, я говорила, держись за меня! Я хочу стать цирковой артисткой. И ходить по проволоке! И чтобы все, все на меня смотрели!

      – Ох, Stasie… – Татьяна подоткнула кудри под фетровую шапочку с темной вуалькой. – Ты так себя любишь?

      – Нет, нет! Наплевать на меня! Я вас, вас всех люблю! Нас…

      В возке впереди катили матрос Нагорный, цесаревич и Ольга.

      Солнце