Солдат и царь. том второй. Елена Крюкова

сидят девицы и шьют; но отчего посреди ночи?

      А им так захотелось. Днем – выспались.

      Лифы и буфы. Струятся складки. То холстина, то шерсть, то шелк. А вот даже бархат подвертывается под руку. Сам так и лезет. Пришей меня! Ушей меня!

      А если охрана спросит, что они тут делают?

      Можно быстро ответить: мы хотим завтра одеться во все новое, нам старое надоело.

      А можно и так: Насте приснился сон, а он вещий, ведь нынче ночь с четверга на пятницу; и сон такой – мы все сидим и шьем. И иголки мелькают в руках. Узкие стальные молнии во мгле.

      Какая мгла, мы же вон – на столе – свечку жжем!

      При свечке не увидишь, куда иглу втыкаешь. Эй, охрана, зажечь свет!

      Настинька, что ты так кричишь-то, тебе привиделась охрана. Они ночью не придут. Спокойно шей. Я спокойно шью, Таточка. Я только не знаю, куда… вот этот…

      А, этот! Вот сюда. Давай покажу. Вот так.

      А эту… пуговицу куда, Тата?

      Оличка, думаю, вот сюда. И к ней… рядом… давай еще одну…

      …Ночь только кажется огромной. На самом деле она идет, и проходит уже. И они должны успеть. Они нынешней ночью, впятером – Лиза, нянька Саша, Тата, Настя и Ольга – зашивают все драгоценности, что они увезли с собой из Петрограда, в одежды великих княжон. Работы много. Бриллианты, сапфиры, изумруды, жемчуга, золото надо спрятать искусно. Зашить под подкладки, вшить в лифы платьев, с испода корсетов, обшить камни холстиной, превратив их в пуговицы.

      Татьяна дирижирует этой ночью. Ночь – оркестр. Драгоценности – ноты. Иглы и нитки – скрипки и виолончели. И поют, вздрагивают голоса, исполняя не разученные никогда еще партии.

      – Прячь лучше… все видно…

      – Вот прекрасный лиф. Давай… вот тебе подкладка… я сама вырезала…

      – Бери скорей. Самый крупный…

      Огромный алмаз перетек из дрожащих пальцев Насти в пальцы Лизы Эрсберг.

      – А сами не можете, ваше высочество?.. ладно, давайте…

      – Ольга. Держи. Не вырони. У тебя руки трясутся.

      – Это у тебя трясутся.

      – Не возводи на меня поклеп.

      – Ваше высочество, дайте я.

      – Сашинька!.. какая ты добрая.

      – Тут была пуговица зеленая… зеленая…

      – Изумруд, что ли?.. это папа подарил мама на свадьбу…

      – Тихо… не ори…

      – Я разве ору…

      Руки ходят, передают друг другу камни, золото высверкивает яркой спинкой ящерицы. Камни холодные. Их только что достали со дна реки. Со дна жизни. Их обтекала кровь, как вода. Их целовали и ранили себе губы; да все в прошлом. Девочки, а что с нами было в прошлом? Кто помнит? Не будем про прошлое. Давай лучше про будущее. Давай! Нас скоро освободят. Вот там, куда мы едем. Мама сказала, есть отряд верных офицеров. Тата, Таточка, а ты правда веришь в это? Тише!

      Нянечка Саша Теглева сидит спиной к закрытой двери. У Сашиньки очень широкая спина, и стул к двери стоит слишком близко. Когда, не дай бог, будут открывать – наткнутся на стул и открыть не смогут. Пока будут